Господин Митин в своей недавней заметке «Ещё раз о государстве» задел тему, которую казалось бы уже давно разжевали и классики марксизма, и товарищи из РПР. И вот снова автор статьи поднимает вопрос о государстве, апеллирует цитатами из работ Энгельса и Ленина, чтобы показать, внимание… что государство – это НАДКЛАССОВАЯ структура. Которая возникает в результате борьбы классов и ставит себя выше общества, выше классов.
Приведём цитату господина Митина дословно: «Как же марксизм рассматривает государство? В своём историческом развитии человеческое общество в экономическом отношении разделилось на классы, эти классы, защищая свои интересы, пришли к неразрешимому противоречию между собой. Для сглаживания этих противоречий из общества выделилась часть, вставшая над обществом, над классами, отделённая от общества и классов.» В подтверждение своих слов автор приводит набор цитат Ф. Энгельса из работы «Происхождение семьи, частной собственности и государства»:
«Государство предполагает особую публичную власть, отделённую от всей совокупности постоянно входящих в его состав лиц». «Мы видели, что существенный признак государства состоит в публичной власти, отделённой от массы народа». «Итак, государство никоим образом не представляет собой силы, извне навязанной обществу. Государство не есть также «действительность нравственной идеи», «образ и действительность разума», как утверждает Гегель. Государство есть продукт общества на известной ступени развития; государство есть признание, что это общество запуталось в неразрешимое противоречие с самим собой, раскололось на непримиримые противоположности, избавиться от которых оно бессильно. А чтобы эти противоположности, классы с противоречивыми экономическими интересами, не пожрали друг друга и общество в бесплодной борьбе, для этого стала необходимой сила, стоящая, по-видимому, над обществом, сила, которая бы умеряла столкновение, держала его в границах «порядка». И эта сила, происшедшая из общества, но ставящая себя над ним, все более и более отчуждающая себя от него, есть государство». «Обладая публичной властью и правом взыскания налогов, чиновники становятся, как органы общества, над обществом».
И далее господин Митин делает следующее заключение: «Ф. Энгельс, как диалектик прямо показывает отделение государства от общества и от классов, не смотря на то, что государство есть порождение общества, что государство часть общества. И это отчуждение государства от общества усиливается по мере усиления государства, усиления его полномочий. Исходя из этого, государство не является неотъемлемой частью господствующего класса. Господствующему классу по умолчанию не подчиняется эта машина насилия. Из истории можно видеть примеры, когда государство применяло силу подавления и к господствующему классу, например реформы Солона, когда долги должников были списаны за счет кредиторов.»
Нужно сразу заметить, что ни в одной из приведённых цитат не указано, что Энгельс выделяет государство как НАДКЛАССОВУЮ структуру. Теперь, что касается общества. Первые государства возникают в эпоху рабовладельческой общественно-экономической формации. Что из себя представляет общество в эпоху рабовладения? Общество это состоит из рабовладельцев и рабов. Как бы античные философы не уверяли, что рабы – это говорящие орудия, тем не менее рабы – это часть общества, причём самая важная его часть, производящая материальные блага для класса рабовладельцев. Любой человек хотя бы чуть-чуть знакомый с марксизмом понимает совершенно очевидную вещь: государство рабовладельцев не может подчиняться рабам, государство феодалов – крепостным, а государство капиталистов – пролетариату. Государство будет служить только экономически-господствующему классу, которым оно было создано. В древнегреческом полисе Афины, в период наивысшего расцвета, количество рабов превышало количество свободных граждан примерно в 6 раз. Если бы государство было надклассовым, оно должно было бы учитывать интересы рабов, вставать на их сторону, верно? Но что же нам декларирует греческое и римское право? Что раб есть говорящее орудие. То есть это даже не человек! После такого удивительно открытия, нужно разобраться как же государство сдерживало классовые противоречия граждан и «орудий»? Очень просто – полицейской и военной силой. Если в Афинах было около 50 тысяч свободных граждан и примерно 300 тысяч рабов, то легко догадаться, что в случае полномасштабного организованного восстания рабы перебили бы всех граждан, так как имели численный перевес. Поэтому государство рабовладельцев вынуждено содержать «полицию» и армию для того, чтобы держать рабов в узде, чтобы следить за ними и не давать организовываться, чтобы подавлять их выступления.
Восстание Спартака – это ярчайший пример из истории античного мира, когда для подавления восстания рабов древнеримское государство было вынуждено вызвать три консульские армии, которые вели боевые действия с Понтийским царством. Только объединённые действия этих трёх армий привели к разгрому вооружённых рабов Спартака.
Такая яркая иллюстрация показывает насколько государство служит интересам угнетаемого класса. Не служит от слова совсем!
Но, если даже предположить, что восстание Спартака победило, то не прошло бы и года, как бывшие рабы стали бы рабовладельцами в новом государстве, основанном ими. Класс рабовладельцев воспроизвёл бы себя и вновь направил бы государство на подавление класса рабов, который бы тоже воспроизвёлся. Такова сущность любой частно-собственнической экономической формации, которая существует как отрицание коммунизма. Есть два класса антагониста: один подчиняет и эксплуатирует другой с помощью государства.
Если подводить черту под рассуждением выше, государство – это машина в руках только одного класса, господствующего. И его противоречивость не в том, что оно вышло из общества и возвысилось над ним. Его противоречивость в общественном характере производства и в частном присвоении результатов его труда. Эксплуатируемый класс производит все материальные богатства, а класс-эксплуататор эти богатства использует не только для собственного обогащения, но и для того, чтобы держать угнетаемый класс в «ежовых рукавицах» с помощью армии и полиции. Вот почему и Маркс, и Энгельс, и Ленин всегда призывали сломать государственную машину. Ведь буржуазная государственная машина (как частно-собственническая) будет служить только буржуазии. Если пролетариат попытается овладеть ей, он погрязнет в этом колоссальном бюрократическом аппарате, не в силах разобраться, делегирует свою власть чиновникам, которые воссоздадут власть буржуазии. Как бы ни был высок революционный подъём рабочего класса, он не в состоянии управлять государственным аппаратом, который создала буржуазия, его историческая роль – сломать государственную машину в ходе социалистической революции и создать новый тип государства, государство диктатуры пролетариата, которое уже не является государством в полном смысле этого слова. Это «полугосударство» или отмирающее государство, которое в конечном счёте отомрёт за ненадобностью. Государственная машина останется только в учебниках истории. На смену ему придёт свободная ассоциация всесторонне развитых людей.
«Пролетариат берёт государственную власть и превращает средства производства прежде всего в государственную собственность. Но тем самым он уничтожает самого себя как пролетариат, тем самым он уничтожает все классовые различия и классовые противоположности, а вместе с тем и государство как государство. Существовавшему и существующему до сих пор обществу, которое двигается в классовых противоположностях, было необходимо государство, т. е. организация эксплуататорского класса для поддержания его внешних условий производства, значит, в особенности для насильственного удержания эксплуатируемого класса в определяемых данным способом производства условиях подавления (рабство, крепостничество, наёмный труд). Государство было официальным представителем всего общества, его сосредоточением в видимой корпорации, но оно было таковым лишь постольку, поскольку оно было государством того класса, который для своей эпохи один представлял все общество: в древности оно было государством рабовладельцев — граждан государства, в средние века – феодального дворянства, в наше время – буржуазии. Когда государство наконец-то становится действительно представителем всего общества, тогда оно само себя делает излишним. С того времени, как не будет ни одного общественного класса, который надо бы было держать в подавлении, с того времени, когда исчезнут вместе с классовым господством, вместе с борьбой за отдельное существование, порождаемой теперешней анархией в производстве, те столкновения и эксцессы (крайности), которые проистекают из этой борьбы, – с этого времени нечего будет подавлять, не будет и надобности в особой силе для подавления, в государстве. Первый акт, в котором государство выступает действительно как представитель всего общества — взятие во владение средств производства от имени общества, — является в то же время последним самостоятельным актом его, как государства. Вмешательство государственной власти в общественные отношения становится тогда в одной области за другою излишним и само собою засыпает. Место правительства над лицами заступает распоряжение вещами и руководство процессами производства. Государство не «отменяется», оно отмирает. На основании этого следует оценивать фразу про «свободное народное государство», фразу, имевшую на время агитаторское право на существование, но в конечном счёте научно несостоятельную. На основании этого следует оценивать также требование так называемых анархистов, чтобы государство было отменено с сегодня на завтра». («Анти-Дюринг». «Ниспровержение науки господином Евгением Дюрингом», стр. 301-303 по 3-му нем. Изд.).
Недаром Ленин приводит эту глубокую мысль Энгельса в «Государстве и революции». Энгельс самым решительным образом отмечает государство как ВИДИМУЮ корпорацию. В то же время в этих рассуждениях есть напоминание оппортунистам и ревизионистам о том, что пролетарское государство – это уже не вполне государство, потому как представляет интересы громадного большинства общества, в противовес буржуазному государству, которое отстаивает интересы кучки капиталистов.
Теперь давайте построчно ещё раз сравним, что пишет господин Митин и, что пишет Энгельс:
Митин: «И это отчуждение государства от общества усиливается по мере усиления государства, усиления его полномочий. Исходя из этого, государство не является неотъемлемой частью господствующего класса. Господствующему классу по умолчанию не подчиняется эта машина насилия.»
Энгельс: «Государство было официальным представителем всего общества, его сосредоточением в видимой корпорации, но оно было таковым лишь постольку, поскольку оно было государством того класса, который для своей эпохи один представлял всё общество: в древности оно было государством рабовладельцев – граждан государства, в средние века – феодального дворянства, в наше время – буржуазии. Когда государство наконец-то становится действительно представителем всего общества, тогда оно само себя делает излишним.»
Энгельс никогда не отделял государство от господствующего класса. Государство как представитель всего общества – это видимость, или же явление. А спокойное в явлении – закон. То есть государство может сталкивать отдельных представителей классов, разделять их, ни на секунду не отказываясь от своей классовой природы. Государство, как структура, появившаяся в частнособственнической общественно-экономической формации классом-победителем, будет служить его интересам, пока не будет сломано угнетаемым классом. Пока пролетариат не отправит буржуазную машину на свалку истории.
Господин Митин продолжает: «При капиталистической общественно-экономической формации буржуазии приходится постоянно множеством экономических нитей удерживать своё государство. «Государство – аппарат насилия в руках господствующего класса», это верно, но верно и то, что господствующему классу необходимо прикладывать множество усилий, чтобы удержать это орудие в собственных руках.»
Уж не хочет ли автор сказать, что немощное государство уронит само в руки пролетариата заветный ключ от буржуазной машины? Буржуазное государство существует уже более 400 лет. И оно не рухнет само собой, не преклонит колено перед пролетариатом и не вручит ключ от «белого дома» рабочим. Оно может заигрывать с пролетариатом, устраивать шоу в виде региональных выборов, на которых вдруг победит рабочий. А потом чиновники будут потешаться над водителем или крановщиком, который стал депутатом или губернатором, и не может разобраться как работает гос.аппарат. В конце концов такого рабочего или выкинут из органов власти или он будет выполнять роль «свадебного генерала», у которого за спиной всё будут решать чиновники.
Что же дальше? Дальше Сергей Митин уже переходит к критике пролетарского государства.
«Отожествление государства и диктатуры господствующего класса некоторыми коммунистами, приводит последних к преклонению перед государством диктатуры пролетариата, к желанию его все большего усиления, к передаче государству все больше общественных функций. Этот государственный фетишизм разбивается выводом Ф. Энгельса, что государство в конечном итоге будет выброшено на свалку истории.»
Наивно полагать, что пролетариат, взяв власть, на следующий же день отправит государство диктатуры пролетариата «на свалку истории». Оно не отомрёт за 24 часа. Тем более не отомрут империалистические государства, в которых ещё даже не произошла социалистическая революция, но которые будут прилагать все усилия, чтобы уничтожить государство диктатуры пролетариата. Неужели пролетарскому государству нужно просто сдаться на милость «империалистическим хищникам»? Советский Союз не сдался, не разоружился, а успешно сражался с империалистами и фашистами. Рабочие защищали государство диктатуры пролетариата, потому что это их государство, государство большинства. Да, оно отомрёт. Но отмирать оно будет не один десяток лет, и не на радость оставшимся буржуазным государствам. Полный коммунизм будет построен уже в планетарном масштабе.
А то, о чём говорит господин Митин больше похоже на мечту анархиста, который одним взмахом меча отменяет государство. Классики же пишут и делают акцент на том, что социалистическое государство – это не вполне государство, а полугосударство. И если не строить социализм, не вводить планомерность в экономике, не бороться с привычками и традициями старого общества, то государство не отомрёт, а выродится в государство диктатуры буржуазии в результате контрреволюции.
О государстве диктатуры пролетариата уже не единожды говорили классики. Обратимся к Ленину:
«Поучительно сопоставить с этим общим изложением мысли об исчезновении государства после уничтожения классов то изложение, которое дано в написанном Марксом и Энгельсом несколько месяцев спустя, – именно, в ноябре 1847 года, – «Коммунистическом Манифесте»:
«… Описывая наиболее общие фазы развития пролетариата, мы прослеживали более или менее прикрытую гражданскую войну внутри существующего общества вплоть до того пункта, когда она превращается в открытую революцию, и пролетариат основывает своё господство посредством насильственного ниспровержения буржуазии…»
«…Мы видели уже выше, что первым шагом в рабочей революции является превращение (буквально: повышение) пролетариата в господствующий класс, завоевание демократии.»
«Пролетариат использует своё политическое господство для того, чтобы постепенно вырвать у буржуазии весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, т. е. организованного, как господствующий класс, пролетариата, и возможно более быстро увеличить сумму производительных сил» (стр. 31 и 37 по 7-му нем. изд. 1906 года).
«Здесь мы видим формулировку одной из самых замечательных и важнейших идей марксизма в вопросе о государстве, именно идеи «диктатуры пролетариата» (как стали говорить Маркс и Энгельс после Парижской Коммуны), а затем в высшей степени интересное определение государства, принадлежащее тоже к числу «забытых слов» марксизма. «Государство, то есть организованный в господствующий класс пролетариат».» (В.И. Ленин — «Государство и революция»)
И далее там же:
«Учение о классовой борьбе, применённое Марксом к вопросу о государстве и о социалистической революции, ведёт необходимо к признанию политического господства пролетариата, его диктатуры, т. е. власти, не разделяемой ни с кем и опирающейся непосредственно на вооружённую силу масс. Свержение буржуазии осуществимо лишь превращением пролетариата в господствующий класс, способный подавить неизбежное, отчаянное, сопротивление буржуазии и организовать для нового уклада хозяйства все трудящиеся и эксплуатируемые массы.
Пролетариату необходима государственная власть, централизованная организация силы, организация насилия и для подавления сопротивления эксплуататоров и для руководства громадной массой населения, крестьянством, мелкой буржуазией, полупролетариями в деле «налаживания» социалистического хозяйства.»
Как видим из приведённых рассуждений Маркс, Энгельс и Ленин вполне себе «отождествляют государство и диктатуру господствующего класса», особенно пролетарское «полугосударство». Оно необходимо на определённом историческом этапе, чтобы подавить отчаянное сопротивление буржуазии. Это нам показывает вся история XX-го века. Осознав своё бедственное положение после социалистической революции в России, буржуазия не оставляет попыток уничтожить советское государство. Более того, к 30-м годам XX века финансовый капитал, организованный в виде фашизма, осуществляет свою открытую диктатуру, чтобы расправиться с социализмом. В такой обстановке рабочий класс должен выбросить своё государство «на свалку истории»? Нет, сначала необходимо выбросить на свалку истории буржуазное государство-агрессор, которое уже сбросило все маски демократии и предстало в виде фашистской диктатуры. Большую часть этой работы сделал Советский Союз – разбил фашизм в Европе и японских империалистов в Азии. После этого возник целый блок социалистических стран. Была поставлена новая задача – построение коммунизма в группе стран и дальнейшая борьба с империализмом. Осуществляя свою главную задачу – обеспечение полного благосостояния и свободного всестороннего развития всех членов общества, соцстраны продолжили бы строительство социализма (и в следствии этого, отмирание государства) и продолжили бы внешнюю борьбу с империализмом. Но история послевоенного СССР и соцблока – это тема для отдельной статьи. Вернёмся к рассуждениям господина Митина:
«Развитие диктатуры пролетариата идёт от жёсткой диктатуры вооружённых рабочих, дающей демократию для фабрично-заводских городских рабочих, до всё большего вовлечения в управление, учёт и контроль, оборону страны, подавление эксплуататоров всей массы трудящихся, к максимально возможному расширению демократии, и, тем самым, к уничтожению диктатуры пролетариата. Некоторые наши «диалектики» так и не могут этого понять, в их закостенелом понятии не может ужиться та простая мысль, что конечным пунктом развития диктатуры пролетариата есть её смерть, и диктатуры пролетариата и пролетарского государства.»
Сразу бьёт в глаза первое предложение о развитии диктатуры пролетариата от жёсткой диктатуры вооружённых рабочих к максимально возможному расширению демократии. Как ни странно, Ленин в «Государстве и революции» даёт комментарий к такой постановке вопроса:
«.. «Для Маркса и для меня – продолжает Энгельс – было поэтому чистейшей невозможностью употреблять для обозначения специально нашей точки зрения выражение столь растяжимое. В настоящее время дело обстоит иначе, и это слово («социал-демократ») может, пожалуй, сойти (mag passieren), хотя оно и остаётся неточным (unpassend, неподходящим) для такой партии, экономическая программа которой не является просто социалистической вообще, а прямо коммунистической, – для партии, политическая конечная цель которой есть преодоление всего государства, а следовательно также и демократии. Названия действительных (курсив Энгельса) политических партий, однако, никогда вполне не соответствуют им; партия развивается, название остается».
В обычных рассуждениях о государстве постоянно делается та ошибка, от которой здесь предостерегает Энгельс и которую мы отмечали мимоходом в предыдущем изложении. Именно: постоянно забывают, что уничтожение государства есть уничтожение также и демократии, что отмирание государства есть отмирание демократии.
На первый взгляд такое утверждение представляется крайне странным и непонятным; пожалуй, даже возникнет у кого-либо опасение, не ожидаем ли мы пришествия такого общественного устройства, когда не будет соблюдаться принцип подчинения меньшинства большинству, ибо ведь демократия это и есть признание такого принципа?
Нет. Демократия не тождественна с подчинением меньшинства большинству. Демократия есть признающее подчинение меньшинства большинству государство, т. е. организация для систематического насилия одного класса над другим, одной части населения над другою.
Мы ставим своей конечной целью уничтожение государства, т. е. всякого организованного и систематического насилия, всякого насилия над людьми вообще. Мы не ждём пришествия такого общественного порядка, когда бы не соблюдался принцип подчинения меньшинства большинству. Но, стремясь к социализму, мы убеждены, что он будет перерастать в коммунизм, а в связи с этим будет исчезать всякая надобность в насилии над людьми вообще, в подчинении одного человека другому, одной части населения другой его части, ибо люди привыкнут к соблюдению элементарных условий общественности без насилия и без подчинения.
Чтобы подчеркнуть этот элемент привычки, Энгельс и говорит о новом поколении, «выросшем в новых, свободных общественных условиях, которое окажется в состоянии совершенно выкинуть вон весь этот хлам государственности», – всякой государственности, в том числе и демократически-республиканской государственности.»
Как видно, Ленин и Маркс с Энгельсом не знали о «максимально возможном расширении демократии», которое приводит к отмиранию пролетарского государства. Зато совершенно чётко указывают на новые поколения, которые будут расти в новых экономических условиях. И со временем, государство отомрёт в силу своей ненадобности.
Видимо не только «наши диалектики» не могли понять и признать тезисы, которые озвучил господин Митин, но и Ленин с Марксом и Энгельсом.
После таких рассуждений, автор статьи вновь поднимает вопрос о контрреволюции, о том, что произойдёт, если рабочие делегируют свою власть некой общественной надстройке, состоящей из чиновников и управленцев. И вновь говорит о том, что такое государство ставит себя над обществом:
«Правящая партия рабочего класса, соединяясь с государством, неизбежно будет отрываться от класса, становясь над ним. В какой-то момент государство начнёт действовать не в интересах класса, а на основании взглядов тех групп, которые его возглавляют. Произойдёт отмирание диктатуры пролетариата, но не по причине расширения демократии, а наоборот.»
Как было рассмотрено выше, государство не надклассовая структура. А значит партия, которая предала диктатуру пролетариата, не становится над рабочим классом, не витает над ним в воздухе вместе с государством, а становится партией буржуазной, прямо противоположной коммунистической. И произойдёт не «отмирание» диктатуры пролетариата, а её уничтожение.
«Не это ли мы наблюдали в течение всего периода становления Советского государства. Республика Советов, начавшаяся как диктатура пролетариата, в ходе своего развития утратила её.».
Нет, не это мы наблюдаем в течение всего периода становления Советского государства. Сказать о том, что мы наблюдаем утрату диктатуры пролетариата, например, во время индустриализации и коллективизации – это значит расписаться в собственной безграмотности. А может и не в безграмотности дело. Подобные утверждения часто можно наблюдать в среде троцкистов, врагов социализма. Они пытаются представить СССР 30-40-х годов, как «сверхимпериалистическое» государство с «кровавым» Сталиным во главе, а не как государство диктатуры пролетариата.
Когда же мы действительно наблюдаем предательство и уничтожение диктатуры пролетариата? Мы наблюдаем это на XXII-ом съезде КПСС.
Товарищи из РПР подробно изложили в своих статьях главные положения о контрреволюции и мы не будем рассматривать их повторно.
Здесь стоит подвести итог к рассуждениям господина Митина. А итог этот простой и заключается в том, что автор рассуждает о государстве не с марксистских позиций. Байки про «надклассовое государство» характерны для буржуазии, которая пытается одурманить трудящихся разговорами о социальном партнёрстве. Кроме того о «корпоративном государстве» не единожды высказывались фашистские организации и их лидеры. Это позиция является антинаучной и вредной для трудящихся. Чтобы глубоко разобраться во вопросе о государстве, понять его классовую природу, отыскать истину, нужно изучить все работы Маркса, Энгельса и Ленина, пользуясь диалектикой Гегеля. Иначе можно легко запутаться и заблудиться в мнениях и наборе ничем не подкреплённых теорий. Только марксизм-ленинизм, как единая система знаний, способен дать ответы на фундаментальные общественные вопросы.
А. В. Круглов, член Рабочей Партии России
