Часть 1. Борьба за коммунизм внутри КПСС была
Многие буржуазные исследователи, пропагандисты, журналисты пишут о том, что Советский Союз развалился сам собой, что его никто не вышел защищать, что, видите ли, он никому не был нужен. Это злобная неправда. А сегодня многие спохватились, почувствовав на себе и на своих детях отсутствие благ и гарантий, которыми они сами пользовались в молодости. Да поздно. Придётся начинать все сначала…
А началом является осознание того, что же случилось? Но у этого начала есть предпосылка: необходима научная точка зрения, теория, чтобы правильно определить: что случилось с государством и с нами? И кто виноват в случившемся, и что делать?
Советский Союз не просто развалился – не развалился и не так, что никакого сопротивления этому развалу не было, будто бы он вдруг сам по себе разрушился – его долго и целенаправленно разрушали и развалили мощные внутренние и международные силы. Однако правда состоит и в том, что сопротивление было, причём довольно значительное. Значительное, но недостаточное! Его, конечно, не хватило для того, чтобы отстоять социализм. В чём же дело, в чём проблема? А вот в этом и проблема: осознать, что не только враги виноваты в разрушении нашего дома, но и мы, потому что недостаточно энергично сопротивлялись. Сегодня буржуа нам говорят, что никому не нужен был СССР, никто не вышел на его защиту. Это – неправда! Борьба была! Но развальщики уже давно овладели государством и вся государственная машина работала против рабочего класса, против коммунизма, против трудового народа, а за спиной внутренние враги народа сговаривались с буржуазией Запада, которая им активно помогала.
Проблема в том, что в СССР развились те внутренние противоречия, которые зародились до войны, обострились во время и сразу после войны, а обнаружились сразу после смерти И. В. Сталина и были усугублены карьерными происками и политикой Хрущёва и его приспешников. А сопротивления политике Хрущёва и его продолжателей было недостаточно. Что имеется в виду?
Имеется в виду, что Иосиф Виссарионович не успел завершить те реформы в партии и государстве, которые он проводил до войны, на XIX съезде КПСС в 1952 году и сразу после съезда. План был сменить руководство, поставить во главе партии и правительственных органов молодые кадры, которые выросли и закалились во время войны, выросли в талантливых полководцев, руководителей промышленного производства, руководителей сельского хозяйства – в общем, был довольно значительный корпус коммунистических кадров. Но этого, к сожалению, он завершить не успел, а молодые руководители не ожидали столь наглого напора переродившихся старых аппаратчиков.
А те, кто почувствовал угрозу своим местам и местечкам, успели сделать очень многое: подготовились и фактически провели контрреволюционный переворот сначала в партийном и хозяйственном аппарате, затем в идеологии, потом в советском аппарате и надстройке в целом, и наконец, в экономике. Что касается партийного и хозяйственного руководства, а с ними и аппаратов, то они были переформатированы летом и осенью 1953 года. Идейная борьба началась в это же время и в период с 1954 до 1956 года, когда прошёл XX съезд, Никита Сергеевич Хрущёв и тогдашнее руководство смогли фактически отойти от марксистско-ленинского мировоззрения, хотя по форме, по терминологии, по формальному набору концепций оно осталось, в основном, тем же самым. Правда, само марксистско-ленинское мировоззрение тоже было ещё недостаточно завершено к этому времени: не хватало значительной его части, связанной с осознанием и осмыслением системы естественно-научных дисциплин. Но работа эта велась, ставилась задача написать краткий курс марксистско-ленинского мировоззрения. Такого рода работы вышли в 1959-1960 году: одна официальная, которую курировал член политбюро Отто Куусинен, другая инициативная: два автора, профессор и доцент, подготовили такой учебник по мировоззрению, который тоже вышел в то время, но широкого распространения не получил. Широкого распространения оба издания не получили, поскольку это уже было время внутрипартийной борьбы накануне XXII съезда КПСС, в результате которого вся эта работа была свёрнута. А вместо научной идеологии была разработана идеология антисталинизма.
И к этому времени сформировался кадр философов, кадр научных руководителей в идеологической сфере, которые фактически решили разорвать, раздробить марксистско-ленинское мировоззрение, и в результате философия получила некоторую отдельную роль: её как бы выделили из общего марксистского мировоззрения как некую самостоятельную область и назвали мировоззрением. И, скажем, если взять советские учебники по философии, то там везде этот рефрен звучит, что марксистско-ленинская философия и есть современное марксистско-ленинское мировоззрение. Конечно, философия входит в марксистское мировоззрение, но это не всё мировоззрение, неполное мировоззрение. В нем не хватало двух важнейших частей: политической экономии и политической теории.
Это – не грубая ошибка, а это сознательный подлог тех людей, которые захотели сделать из преподавания философии, из преподавания политической экономии и экономики, из преподавания научного коммунизма, то есть политической теории марксизма, особые отдельные дисциплины, и на этой основе учредили свои корпорации: соответствующие институты и кафедры, высшие партийные школы, научные советы по диссертационным защитам в этих направлениях и, таким образом, разорвали целостное мировоззрение на совершенно отдельные куски, хотя все прекрасно помнили и цитировали работу Владимира Ильича Ленина «О трёх источниках и трёх составных частях марксизма».
Марксизм – это научный социализм, единое социальное учение, которое включает три большие части, взаимодействующие друг с другом: экономическая теория, политическая теория и философская теория, которая сводится, в основном, к материалистическому пониманию истории и диалектической логике.
Поэтому, когда выделили философию отдельно и назначили её мировоззрением, то фактически они умертвили марксистско-ленинское мировоззрение. Разумеется, идейно умертвили. То есть это стали какие-то независимые друг от друга науки: одни преподавали свою экономику, не обращая внимания на политику и на научный коммунизм, другие преподавали философию, не обращая внимания на экономику и научный коммунизм, и научный коммунизм фактически преподавался как политическая теория в отрыве от философии и от экономической теории. Почему это вредно?
Это вредно потому, что философия и политическая теория остались без экономического фундамента, то есть без связи с жизнью, без связей с действительным, историческим и политическим, социальным процессом. А это, вообще-то говоря, и называется «идеология». Таким образом, из мировоззрения марксизм превратили в примитивную буржуазную идеологию.
Что такое идеология? Идеология – это совокупность образов, понятий и идей, оторванных от действительной, а в основании – экономической, жизни. Хотя, по мысли идеологов, она имеет, якобы, самостоятельное значение. Марксистская наука, включаясь в борьбу идей с буржуазной идеологией, в этом смысле тоже становится идеологией, хотя по сущности остаётся наукой, а не идеологией. Просто она находится в борьбе с буржуазной идеологией и поэтому выполняет функцию идеологии. Действительно, если взять учебники периода 1970-1980 годов – то в них представлен устоявшийся комплекс теорий, законов, каких-то своих образов и привычек, и они их воспроизводят: товарищи студенты почитывают-поучивают и сдают экзамены, а товарищи преподаватели почитывают лекции и пописывают диссертации и учебники. И так, в общем-то, гладко и хорошо. Но когда встал вопрос о написании новой программы КПСС, тогда это аукнулось очень серьёзно. Почему?
Потому что новое, хрущёвское, руководство хотело освободиться от диктатуры пролетариата – от главного в марксизме. То есть Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин много раз указывали и доказывали, что диктатура пролетариата – это главное в марксизме. Марксизм на этом держится, это основание материалистического понимания истории. Остальное – выводы, следствия и доказательства того, что всякое государство есть диктатура господствующего класса. И у рабочего класса своё государство, его диктатура – диктатура пролетариата, диктатура рабочего класса. Значит, вот эти товарищи идеологи, известные тогда: Отто Вильгельмович Куусинен, Василий Фёдорович Константинов, академик (в 1961 году он ещё был членом-корреспондентом), Богомолов и Францев – многие академики участвовали в этом процессе. Но они с этой подменой фактически согласились, а значит по факту стали буржуазными идеологами. Саму подмену, как теперь выяснилось, придумал Фёдор Михайлович Бурлацкий – журналист, философ и юрист.
Ф. М. Бурлацкий: «Вот, в частности, мне довелось что сделать: я работал над программой партии и своей рукой туда вписал отмену диктатуры пролетариата. Знаете, что это значило? Со во всех сторон раздавались звонки: «Это крушение! Не будет ленинизма!» — и так далее». [1]
Но, конечно, не сам Бурлацкий, не по своей инициативе совершил этот подлог. Он, как мелкий шулер, в компании крупных шулеров, надувает щёки и хочет приписать себе историческое значение. Нет, конечно, его самого нашёл Куусинен: в числе молодых преподавателей он увидел в этом самовлюблённом павлине Бурлацком человека, который пытается провести какие-то ультра демократические новации и подойдёт для этой операции. Куусинен пригласил его к себе на дачу и так вежливо намекнул, что, мол, диктатура пролетариата вроде как уже устарела и нам нужно бы какое-то новое демократическое государство. И подкинул Бурлацкому образ общенародного государства.
Ф. М. Бурлацкий: «Но среди руководителей ЦК у нас была поддержка и, собственно, не поддержка, а был член руководства… Может вы слышали такую фамилию Отто Вильгельмович Куусинен? Он полностью не только поддерживал нас, а сам считал, что нам надо решительно осудить сталинизм и готовить изменение политического режима. Надо сказать, что Андропов, в ЦК когда он был, сам придерживался довольно радикальных взглядов, правда, не таких как мы, но тем не менее он был необычным человеком, который присматривался к западному опыту, Западной Европе и склонялся к тому, что нам надо радикально менять политическую систему». [2]
«Я выступил с рискованной идеей отмены диктатуры пролетариата в журнале «Коммунист» впервые, а потом включил эту идею в проект программы партии, и работал два года за городом над проектом этой программы». [3]
Куусинен его одобрил, Бурлацкий написал, а потом эту компанию посадили на дачу, и они там дружно писали новый учебник по философии – во многом та же самая компания.
Н. Ф. Бурлацкий: «Куусинен Отто Вильгельмович. Вы наверно слышали эту фамилию? Я работал в его коллективе над учебником по основам марксизма-ленинизма». [3]
В этом учебнике, фактически, уже ставился вопрос об общенародном государстве. Но до учебника они, в то же время, подготовили записку в ЦК КПСС с предложением, что диктатура пролетариата устарела – нужен переход к общенародному государству.
Н. Ф. Бурлацкий: «…и Хрущёв это поддержал». [3]
Скорее всего Бурлацкий и здесь врёт: заказ шёл из верхов. А эти двурушники только оформляли пожелания. И это вошло в новую программу партии, а потом уже пошло и во все учебники, что диктатура пролетариата выполнила свою задачу, она может уходить в историю, а мы теперь живём в общенародном государстве. Поэтому все свободны, можете разойтись. Поскольку общенародных государств в природе не бывает – это государство перестало быть пролетарским, но сразу получило другую определённость: оно стало буржуазным. И не в том смысле, о котором говорили Маркс, Энгельс, и Ленин со Сталиным, что государство отмирает, заменяясь общенародной организацией, общественной самоорганизацией, а в том смысле, что оно стало устранять функции социалистического государства, а буржуазные тенденции на этой почве – усиливаться и закрепляться.
Поскольку одновременно продолжалась массовая антисталинская кампания, то вместе с критикой культа личности Сталина был создан какой-то гигантский антикульт его личности. Велось уничтожение фактического образа и личности Сталина, в советском социалистическом обществе возникла буржуазная идеология в форме антисталинизма, которая была направлена на уничтожение авторитета Сталина, а вместе с ним и авторитета партии и советской власти вообще.
Но это всё делалось сверху.
Что касается народной массы, то я, рождённый в 1947 году, до поступления в Ленинградский государственный университет на философский факультет как-то об этом не слышал. В народе не было никакой критики Сталина, и, наоборот, народ уважал Сталина, часто вспоминал его. И я помню, как ветераны 9 мая вспоминали Сталина добрым словом, пели песню «Волховскую застольную»: «Выпьем за Родину, выпьем за Сталина, выпьем и снова нальём!». В народе Сталин пользовался гигантским авторитетом, а верхушка вела фактически антисоветскую, а фактически – антинародную подрывную работу. Но она вызывала интерес и удивление масштабом личности Сталина, масштабом подвигов и свершений, которые удивляли весь мир.
Но коль скоро были эти настроения в народе, они всё-таки отражались и в идейной сфере. Поэтому среди учёных, художников, журналистов, других идейных работников была масса людей, которые не воспринимали вот эту антисталинскую идеологию, вот этот антикульт личности и эти наговоры на Сталина, понимая, что это какая-то большая крутая ложь, сродни геббельсовской. Хотя до ясного понимания, что антисталинизм есть форма антикоммунизма тогда не доходили. Но до этого и профессора тогдашние не доходили.
А приспешники Хрущёва докатились до того, что стали считать жертвы сталинизма, имея в виду уничтоженных, десятками миллионов! Скажем, Солженицын договорился до 60 миллионов. Ещё и теперь, после разоблачения клеветы о миллионах расстрелянных, в передаче на канале «Россия 1» у Ольги Скабеевой, младший брат Чубайса (Игорь Борисович) говорил: «55 миллионов уничтожено при Сталине!» Нет, это не ложь! Ведь если кто-то хочет соврать и обмануть, то он всё-таки попытается привести какие-то более-менее реальные, реалистичные цифры, чтобы ему поверили, а здесь какой-то страх и такой «вывих сознания» от страха, болезнь. То есть он напугался где-то, получил этот страх и с этим страхом носится как полоумный – как и все такого рода люди.
Никаких там десятков миллионов и даже миллионов уничтоженных, расстрелянных не было – давно этот миф разоблачён. И в общем, трезвые цифры, они уже обсуждались не раз и до всех разумных людей доведены; они сравнимы с теми жертвами, которые за этот же период, скажем, были и в Соединённых Штатах Америки. Например, через электрический стул, или другой способ, там прошли в мирное время около 600 тысяч граждан. И в СССР за этот период (острой социальной вражды) погибло около 780 тысяч разного рода преступников (иногда, может быть, несправедливо). Но тогда это был закон – закон тогда был суров. В то время по закону, если гражданин нанёс ущерб государству свыше 100 тысяч рублей – это каралось высшей мерой: расстрелом. Это суровый закон, но он закон. Причём, если бы сейчас гражданам вынесли на референдум предложение: «Считаете ли вы уместной смертную казнь против тех, кто разворовывает имущество на миллионы рублей?» – я не уверен, что наши граждане проголосовали бы против. Более того, я-то думаю, что проголосовали бы за то, чтобы с казнокрадами, с крупными коррупционерами разделались более сурово, нежели чем сейчас.
Такой вот получился подъём, всплеск буржуазного сознания, буржуазного права, буржуазной политики. Но в ответ была волна народного понимания и Сталина, и сталинизма, и социализма, и коммунизма – она, конечно, была, она проявлялась во всех слоях интеллигенции и рабочих, в том числе и у нас. Поэтому, когда к власти пришёл Горбачёв, то в первых своих заявлениях, «живых», без бумаг, без антисталинской риторики, он произвёл благоприятное впечатление на граждан. Когда он первый раз приехал в Ленинград и вышел из машины у Гостиного двора, его окружила дружественная толпа. Он с нею культурно пообщался и вызвал широкую симпатию.
Из толпы доносилось: «Держитесь ближе к народу! Мы никогда вас не подведём!» М. С. Горбачёв отвечал: «Ну куда ж ближе!»
Но по мере проведения так называемой перестройки, по мере усиления пустых разговоров и отсутствия соответствующих дел, по мере возбуждения второй волны антисталинизма, население, граждане, рабочие, интеллигенты начали задумываться, что что-то идёт не так. И где-то в конце 1986 года, в общем-то, уже возникло ощущение, что это не коммунистическая политика, не политика коммуниста, а болтовня типа хрущёвской. Подобные мысли породили сомнения, а потом и оппозиционную активность в рядах рабочих и интеллигенции.
К примеру, создалось несколько клубов, движений, групп, которые задумывались, что что-то идёт не так, чего-то перестройка не показывает благ, скорее всего, и не покажет – нужно как-то действовать самим. Среди этих движений, среди сомнений и опасений в следующем году возникла идея Общества научного коммунизма.
Выдвинул и дал ей толчок Михаил Васильевич Попов. Он как-то собрал группу и поставил вопрос ребром, что, мол, дорогие товарищи, вот прошло уже время, лидер партии мог бы показать кое-какие результаты, мог бы уже провести кое-какую идейную, теоретическую и политическую подготовку и мобилизовать кадры для выполнения, реализации какой-то положительной программы. Но ничего этого не делается. Вместо этого мы видим пустые разговоры, отсутствие серьёзного дела и раздражение общественного сознания. Поэтому надо что-то делать, а делать можно в этой ситуации только то, что в плане общей партийной идеологии мы выделяем и закрепляем именно коммунистическую линию.
Поэтому было принято решение создать Общество научного коммунизма, которое бы твердо и неуклонно отстаивало коммунистическую позицию в КПСС и в текущей политике. Мы выступаем за коммунистические ориентиры перестройки. Перестройка – хорошо, но она должна быть коммунистической.
Идея была поддержана. Тот довольно широкий круг людей, которых мы знали, в общем откликнулся на призыв, и в качестве её реализации решено было учредить дискуссионный клуб «За и против» при Обществе научного коммунизма. В клубе «За и против» проводили бы дискуссии по актуальным и актуальнейшим проблемам и показывали противоречивое решение проблем, и ту сторону, на которой мы стоим, ту суть, за которую мы боремся, то, что мы выделяем и отстаиваем. Это было лето 1987 года.
Составили устав и задачи Общества научного коммунизма и даже опубликовали брошюрку с тем, чтобы те, кто приходят в общество, понимали, о чём идёт речь. Ну и, скажем, основные задачи Общества: первейшая задача – совместное определение актуальных проблем научных исследований, концентрация активизации усилий по разработке важнейших задач теории и практики научного коммунизма, выработка единых позиций по принципиальным вопросам, содействие публикации наиболее значимых результатов исследований. Клуб «За и против» был призван к тому, чтобы на больших общественных собраниях делиться итогами вот этих исследований и отстаивать эти идеи, пропагандировать их и распространять.
Мы пошли в областной комитет партии, объяснили свою задачу, встретились с первым секретарём обкома КПСС товарищем Ю. Соловьёвым – он пообещал нам поддержку. Поддержку в том смысле, что поговорит с директором областного Дома политического просвещения, что нам в этом Доме разрешат использовать главное помещение, типа амфитеатра – конференц-зал для дискуссий. И вот каждый месяц, по-моему, по пятницам вечером, мы устраивали дискуссии, и некоторые из них даже были записаны Ленинградским телевидением на видеоаппаратуру. В Общество научного коммунизма вошло довольно много людей самого различного социального положения, профессии, возраста, но костяком были отчасти учёные, профессора, доценты Москвы, Ленинграда и некоторых других городов, отчасти рабочие. Ну и, конечно, основой Общества были учёные и рабочие Ленинграда. Назовём некоторых из них.
Это, прежде всего, инициатор и организатор всего этого процесса Михаил Васильевич Попов, во-вторых, выдающийся, авторитетный в Ленинграде, да и в стране, основатель учения о социально-экономическом планировании в Советском союзе, доктор экономических наук и доктор философских наук Василий Яковлевич Ельмеев; известный учёный из Ленинградского университета (философского факультета) доктор философских наук, профессор Джамал Зейнутдинович Мутагиров; Долгов Виктор Георгиевич из ЛГУ, Снежков Александр Васильевич – из Высшей партийной школы, тоже активный марксист, ленинец, твёрдый коммунист. Я также принимал участие: был заместителем председателя клуба «За и против» и вёл его некоторые заседания. А председателем был кандидат философских наук, доцент из ЛГУ Ерёменко Владимир Иванович.
Эти заседания часто записывало Ленинградское телевидение, «5 канал», почти все они записаны и есть на этом телевидении. По итогам одного заседания я написал отчёт в бюллетене Ленинградского обкома КПСС.
Выдающиеся рабочие, коренные рабочие порта, например: Тимофеев Евгений Петрович, докер Ленинградского морского порта, затем Федотов Константин Васильевич, бывший руководителем профсоюзной организации Ленинградского морского порта, и ещё некоторые товарищи – там целая группа из порта участвовала. Она входила и в Общество научного коммунизма. И иногда они выбирали такое кучное место и задавали оттуда вопросы, вели споры, дискуссии, выступали даже иногда, вступали в активную полемику. Красавин участвовал, симпатичный молодой рабочий с «Русского дизеля», который с А. Пыжовым и Михаилом Васильевичем Поповым выдвигался в депутаты Ленинградского совета и, надо сказать, что некоторые из тогдашних наших депутатов избрались в Ленсовет, в том числе Виктор Овчинников, был такой рабочий Кировского завода, очень интересный, грамотный, он и сейчас подвижный человек, активный борец, член Рабочей партии России.
Пыжов Анатолий Васильевич очень интересный человек. Тогда он был рабочим, хотя с инженерным образованием, рано понял, что руководство КПСС идёт в направлении буржуазного развития, и как-то сам начал активно выступать против такого курса, потом встретил нас, стал нам активно помогать и тоже выдвигался в депутаты Ленинградского совета. И в народные депутаты СССР ещё они выдвигались.
Надо сказать, что клуб очень быстро получил большую известность. Им заинтересовались в других республиках, в Москве, и вскоре к нам потянулись такие авторы, которые хотели бы выступить в нашем клубе.
Среди многих значительных людей, которые приезжали к нам в клуб из Москвы, был Ричард Иванович Косолапов – это был главный редактор общесоюзного журнала «Коммунист», серьёзный идеологический работник в солидном возрасте. Он рано понял, что горбачёвщина ведёт в капитализм, то есть вместе с нами понял, что горбачёвщина ведёт не туда, и решил активно выступить против Горбачёва и горбачёвщины. Но пока не резко, а в дискуссионном виде. Он делал доклад у нас.
С ним приезжал Алексей Алексеевич Сергеев, доктор философских наук, профессор из Академии труда. Это вообще выдающаяся личность. Скажем, мы к тому времени под давлением хрущёвской пропаганды, которая сохранялась и при Брежневе, как-то начали забывать суть Советов, сущность Советов. Советы – и советы – как что-то знакомое, и нам казалось, что нам всё понятно. Но после его выступлений, дискуссий, мы поняли, что Советы – это не простое название, совет – это не простой термин.
Совет – это строго научное историческое понятие, которое предполагает, что депутатов в органы государственной власти, начиная с района и кончая Верховным Советом СССР, избирают от предприятий: по производственным округам. Не с территорий, не по территориальным избирательным округам, как парламенты, не в территориальных избирательных комиссиях, а на производствах, в производственных комиссиях, производственных округах, на фабриках и заводах. И тогда мы поняли, что в 1936 году в Конституции, принятой 5 декабря, была совершена большая принципиальная практическая и теоретическая ошибка, а именно: отказ от производственных округов и перевод выборов и формирование Советов на территориальные округа, т.е. как в буржуазные парламенты. Этим был ослаблен контроль над депутатами со стороны трудовых коллективов, которые потеряли фактическую возможность отзывать своих депутатов.
В таком случае Советы, собственно, превращались в буржуазные парламенты по своему если не характеру, то способу формирования. Хотя на этот способ продолжали влиять профсоюзы, партия, общественные организации. Но с этого времени, и поэтому, началось засыхание и увядание корней советской власти.
Пока была сильна партия, пока ещё были живы участники революции и творцы Советской власти, они держали всю эту машину на своих плечах, на привычках, на стиле, на законах, на праве и так далее. Но когда они ушли из жизни, из политики в начале 50-х и до середины 1960-х (их там Хрущёв ещё и прогнал фактически), то засыхание пошло более интенсивно, и Хрущёв уже проводил вполне антисоветскую политику, загримированную коммунистической фразеологией и фальшивыми лозунгами типа «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме». Хотя он сделал Совнархозы (Советы народного хозяйства), но не старые совнархозы, опиравшиеся на профсоюзы и трудовые коллективы, а наоборот, направленные на самом деле на децентрализацию, на раздробление государственного управления по регионам – это было продолжение обюрокрачивания власти, децентрализация управления вплоть до региональных Советов народного хозяйства.
Профессор Сергеев несколько раз выступал по вопросу о Советах как раз на заседании клуба «За и против». И мы, в общем, довольно быстро его поняли потому, что не понять этого было нельзя. Когда что-то выражено в понятиях – это понятно без больших объяснений. А у него всё было чётко выражено в понятиях, и он обратил наше внимание, что у Ленина именно так ставился вопрос – это просто мы подзабыли, вернее нас уже разучили. А с другой стороны, как-то нас немножко увели в сторону – мы ж тогда были ещё относительно молодыми.
Выступали другие выдающиеся экономисты: это Альберт Михайлович Ерёмин, доктор экономических наук, профессор. Он очень известный глубокий учёный из Москвы, друг Косолапова и Сергеева; некоторые другие товарищи из Москвы, которых я уже не помню. Они, бывало, приезжали целой группой из Москвы к нам на заседание клуба «За и против» при Обществе научного коммунизма в Доме политпросвещения. А вечером возвращались в Москву.
Приезжали из других городов: помнится, был очень интересный оратор А. Стребков, кандидат экономических наук, доцент, преподавал в университете в Самаре. Прилетал в Ленинград каждый месяц на самолёте и выступал у нас на заседаниях клуба «За и против». Сделал несколько докладов и написал тогда несколько интересных статей в местных газетах. Доцент Водомеров из Архангельска приезжал, выступал, участвовал в заседаниях клуба. Ну и многие-многие другие наши философы, экономисты, историки.
Даже некоторые общественные организации к нам примыкали и сотрудничали. И зал в Доме политпросвещения, большой довольно, был заполнен основательно, иногда просто полностью. Однажды, выступал у нас заведующий идеологическим отделом обкома партии профессор Воронцов Алексей Васильевич. И он помог нам опубликовать материалы этого заседания в издании «Методический бюллетень дома политического просвещения Ленинградского обкома КПСС». Кто хотел, мог почитать.
Каждый год у нас составлялся план. Вот годовой план работы клуба «За и против». Тут на каждый месяц стоит тема и докладчик, который будет её освещать. И на второй год я попросил лекторов сделать записи их выступлений, и они по итогам своих выступлений написали статьи, и у меня накопился целый том таких выступлений серьёзных людей, кандидатов, докторов наук.
В партийной прессе затишье было в 1990 году, коммунистическая линия как-то ослабла, капээсэсники стали бояться писать коммунистические работы.
И вот с этим томом я пошёл в Ленинградский обком КПСС. Меня принял секретарь по идеологии товарищ Белов Юрий Павлович. Я ему предложил сборник для публикации и попросил его содействия. Он пообещал, что да, конечно, он этих людей, в основном, знает и будет содействовать. Но вместо содействия передал все три экземпляра на мою работу моему непосредственному начальнику кафедры. Начальник посмотрел, не дал положительного отзыва – дескать, какие-то тут очень острые выступления, и вернул сборники Юрию Павловичу. Я к Юрию Павловичу обращаюсь: как дела Юрий Павлович? Юрий Павлович мне говорит, что коллеги с вашей кафедры не дают положительного отзыва. Я говорю, так, конечно, они не дают – они антикоммунисты уже скоро будут. Поэтому нужно искать какой-то выход. Он пообещал найти выход, но так его и не нашёл. Так материалы сборника где-то и затерялись. Историческую ценность, думается, они ещё представляют. Их можно было бы опубликовать, чтобы показать уровень теоретического сознания в то время, каков он был с «левой», коммунистической стороны. Он был не хуже, не ниже, поэтому ни на одной конференции горбачевский курс на рынок не прошёл. Никакая научная конференция, никакой большой или даже небольшой научный коллектив, движение на рынок не поддержали, а наши идеи, в общем, поддерживали достаточно широко. Поэтому это всё привело к дальнейшему развитию Общества научного коммунизма и клуба «За и против».
Ю. П. Белов, который теперь секретарь КПРФ, разумеется, не хотел публиковать материалы, и более того, как стало понятно, он не будет публиковать потому, что до этого мы с ним публично дискутировали. Мы – это я и Михаил Васильевич, с одной стороны, и с другой стороны Белов Юрий Павлович и один профессор из Высшей партийной школы. Нас пригласили на дискуссию в Смольнинский райком КПСС. Дискуссия о роли демократии в современной ситуации. Мы с Михаилом Васильевичем отстаивали необходимость диктатуры пролетариата в процессе строительства социализма, и необходимость продолжения диктатуры пролетариата после переходного периода, показывая, что этот отход был неправомерным и антинаучным. А Юрий Павлович с коллегой доказывали, что нет, диктатура пролетариата выполнила свою роль в переходный период, она нам больше не нужна, значит, вы тут просто выступаете как догматики. Тогда было модно такое обвинение в догматизме. Я всегда объяснял, что догматик – это тот, кто плохо знает догму и не к месту её применяет. А догму, т.е. учение, нужно знать сначала, а потом её критиковать или развивать. А вы не знаете догму, вы выступаете против учения основного, на котором вы базируетесь и как специалисты зарабатываете кусок хлеба, и как практические политики, поскольку находитесь в коммунистической партии, для которой это учение является теоретическим основанием. Подискутировали и разошлись, так вроде с ничейным результатом.
Через два дня прихожу я на работу, меня начальник, завкафедрой, вызывает в кабинет: «Александр Сергеевич, а чего это вы с какими-то не партийными взглядами выступаете в Смольнинском райкоме? Кто вам поручал такую роль?». Я говорю: «Мне никто не поручал такую роль, во-первых; во-вторых, эта роль принадлежит мне, закреплена за нами, как членами коммунистической партии. В коммунистической партии диктатура пролетариата – это основа теоретической работы и практики». Короче, мы так с ним перекинулись, он поставил галочку, что он провёл со мной работу, потому, что придраться и выставить мне серьёзных претензий не мог по этому вопросу – это было бы откровенно глупо. Но в голове-то всё равно осталось, поэтому, когда ему принесли названные выше экземпляры сборника, он вынужден был их тоже «отфутболивать». Таким образом, шла довольно острая борьба. Это ещё благодаря тому, что в нашем заведении уже царила буржуазная демократия, поэтому на меня ещё посмотрели, скажем так, сквозь пальцы. Демократия была уже фактически буржуазной, а коммунистическая фразеология – это было прикрытие её.
Да, а трудящиеся за нами пошли. И это выразилось в том, что в наш клуб стали приходить рабочие, в дискуссионный клуб «За и против» приходило очень много рабочих, докеров особенно, других категорий, и они проявили инициативу: создать рабочие клубы на предприятиях, и создали таковые на некоторых предприятиях. Откликаясь на их пожелания, чтобы мы читали у них там лекции, проводили занятия, мы выпустили положение о политклубах «За ленинизм и коммунистические ориентиры перестройки». И таким образом возникло целое движение «За коммунизм», которое, в том числе, охватило и довольно широкий круг рабочих. Нас стали приглашать на предприятия читать лекции. И мы охотно откликались.
Надо сказать, что обстановка в обществе в 1988 году значительно обострилась. Когда 13 марта 1988 года в газете «Советская Россия» была опубликована статья Нины Андреевой «Не могу поступаться принципами», направленная прямо против Горбачёва и его политического курса довольно открыто, откровенно, то она получила очень большой отклик и на предприятиях, и в партии. Её начали перепечатывать заводские издания, заводские газеты – все почти перепечатали эту статью. Ну, если не все, то большинство.
Теперь дискуссии прошли по этой статье на предприятиях, а у нас в Ленинграде дискуссию на эту тему устроил Фрунзенский райком КПСС. Выборгский райком КПСС организовал дискуссию под телевизионную запись. Вот в этой дискуссии мы с М. В. Поповым, А. В. Снежковым и Е. И. Афониной участвовали.
Диктор: «По всей стране прошли партсобрания, на них был провозглашён возврат к старым коммунистическим ценностям. Это собрание прошло в Ленинграде.
Выступающий: «Вот ко мне лично – могу назвать десяток учителей истории, которые говорили (школьных учителей): «Елена Ивановна, работать невозможно! О каком патриотизме, о какой идейности может идти речь?»
Выступающий: «И в сорок первом году, не смотря на ошибки, просчёты и так далее, мы устояли только потому, что верили, верили без конца, верили в нашу Родину, в наш социализм верили в партию, в Сталина верили!»
М. В. Попов: «А мы должны ему помочь, не подавляя его…»
Диктор: «В тот момент, когда снова зазвучал голос сталинистов, либералы, получившие больше всех от горбачевской оттепели, были готовы к худшему». [4]
И я там выступал и показывал тогда, что навороченные цифры расстрелянных в годы репрессий – это фальшивые цифры. Никаких миллионов убитых тогда не было. Это гнусное враньё! Причём никаких даже больших исследований не надо: загляни в официальную статистику хоть в нашу, хоть в американскую – эти цифры они, в общем-то, видны. Если бы там было 60 миллионов расстрелянных, то там была бы яма в демографическом графике, но никаких там больших ям нет ни у нас, ни в других странах, где проводились исследования.
Вот прошли дискуссии, обсуждения демонстрировались по телевизору у нас. И надо сказать, что американцы сделали фильм «Вторая русская революция». И там кадры из этого фильма есть, как мы выступаем против вранья за историческую правду.
Руководство и, прежде всего, антикоммунист номер два гражданин Яковлев организовали отпор статье Нины Андреевой. Месяц они искали все материалы, месяц писали, и через месяц в газете «Правда» 5 апреля вышла статья «Принципы перестройки: революционность мышления и действия» с подзаголовком: «Антиперестроечный манифест», где бедную Нину Андрееву и тех, кто её поддерживал, критикуют, размазывают, мешают с грязью, клевещут, и после этого началось очернение тотальное Н. Андреевой. Мне её было жалко тогда. Не было дня, чтобы несколько изданий, по телевизору, по радио не клеймили её позором как консерватора, как человека, который выступает против партии, против народа, против того, против всего, в общем. И она, конечно, пережила очень трудный год. Целый год её пинали. Я не помню другого такого случая, чтобы так шельмовали человека. И это писал и делал человек, вполне понимавший, что он сознательно разрушает социализм, что он контра самая настоящая. Об этом он подробно рассказывает в книге 2003 года «Омут памяти». Не зря наш народ говорит: «В тихом омуте черти водятся». Вот уж черт так черт, вот он «великий инквизитор»… И народ это чувствовал: его на сцене ДК женщина хлестала букетом красных гвоздик!
С неё взяла пример депутат из рядовых людей Сажи Умалатова. Она прямо на съезде депутатов в лицо Горбачёву бросила, что он предатель, что он не способен руководить партией и государством, что у него ничего не получается, всё, что он делает, все проваливает: «Уходите» – в лицо, в глаза.
С. З. Умалатова, из выступления на IV Съезде народных депутатов СССР 7 декабря 1990 года: «Дорогие товарищи, я вношу предложение в повестку дня включить вопрос, о вотуме недоверия президенту СССР. Руководить дальше страной Михаил Сергеевич не имеет просто морального права. Нельзя требовать от человека больше, чем он может. Всё, что он мог, Михаил Сергеевич сделал: развалив страну, столкнув народы, великодержавную страну пустил по миру с протянутой рукой.
Уважаемый Михаил Сергеевич, народ поверил вам и пошёл за вами, но народ оказался жестоко обманутым. Вы несёте за собой разруху, развал, голод, холод, кровь, слёзы, гибнут невинные люди. Люди не уверены в завтрашнем дне – их просто некому защитить.
Вы должны уйти ради мира и покоя нашей многострадальной страны, поэтому я прошу внести в повестку дня первым пунктом моё предложение о вотуме недоверия Михаилу Сергеевичу».
Сажи Умалатову поддержали очень широко, но, к сожалению, у неё образования немного (она сварщицей была), она рабочая, и, хотя она умная, энергичная, мужественная женщина, и поднялась до высокого уровня, и проявила волю крепкую, прочную, но всё равно не хватило подготовки, чтобы на этой высоте удержаться. Она начала создавать свою партию, хотя уже была партия, в которую можно было бы вступить серьёзно, ну или в общественное движение, по крайней мере. Но она начала создавать свою партию, и, конечно, никуда она с этой партией не продвинулась. Сейчас у неё не коммунистическая направленность, а, можно сказать, буржуазное движение, да и оно, по-моему, как-то совсем заглохло, хотя она иногда выступает.
Ещё был Теймураз Авалиани, который тоже выступал против Горбачёва, против горбачёвщины.
Т. Г. Авалиани, из выступления на III Съезде народных депутатов СССР 14 марта 1990 года: «Я бы мог продолжить и дальше – перечень у меня достаточно большой всех этих примеров от частных до глобальных, – поэтому я призываю ни в коем случае не голосовать за Михаила Сергеевича Горбачёва!»
Он пытался поднять коммунистическое шахтёрское движение, но ему это не удалось. Почему? Потому что буржуазный поток был более мощным к этому времени и часть рабочего класса, особенно в шахтёрской сфере, как-то уже заразилась буржуазным сознанием: им казалось, что, если они возьмут шахту в собственность, (хотя они, в общем-то, и были собственники – всё принадлежит народу), то они тут будут королями, не подумав о том, что они же отберут нашу общественную собственность, и она всё равно будет частной, а потом её у них отберут более крупные частники.
На первоначальном этапе забастовки шахтёры ставили требования отставки Горбачёва, даже стучали касками на спуске у собора Василия Блаженного в Москве. Но всё равно потом их движение переродилось в буржуазную форму, поэтому ничего у них не вышло. Шахтёры, они фактически только помогли Яковлеву и Горбачёву разваливать Советский Союз.
Н. Андреевой, в дальнейшем, несмотря на это шельмование, удалось создать партию ВКПБ: где-то в ноябре 1991 года, в ноябрьские праздники у них прошёл съезд, и была создана партия. Но, мне кажется, это тоже была ошибка. Почему? Потому что Нина Александровна, хотя и довольно развитая женщина как идеолог, с мощной волей, но потенциала было всё-таки недостаточно для такого большого дела, и конечно, она не могла заниматься такой высокоинтеллектуальной и высокоэнергичной деятельностью. Для этого нужно много здоровья, ума, энергии, чтобы создавать партию, это нужна личность масштабом, сравнимым с Владимиром Ильичем Лениным. А Нина Александровна, при всем к ней уважении, она, конечно, такой личностью не была, поэтому из партии этой ничего не вышло, в конце концов, и она тоже выродилась в какую-то секту. Она лишь показатель, что именно движения снизу, борьбы против развальщиков СССР, было очень много и в России, и в других республиках. А вот партийных руководителей из верхов почти не было.
Кстати сказать, меня «Общество научного коммунизма» посылало в Литву: я встречался с их движением «Единство», читал у них лекции, по приезде написал статьи о том, какие там процессы проходили. И в Латвию я ездил: тоже читал лекции на заводах, был на их крупнейших предприятиях, встречался с их коммунистическим движением и даже с руководителями ЦК, делился впечатлениями и рассказывал им о нашей деятельности, предлагал решение проблем. Потом делал отчёт о поездке.
Поэтому движение снизу было довольно широкое, но ему было не по силам справиться с тем движением, которое шло сверху, от государственной машины, то есть буржуазное течение, которое к тому времени уже пустило довольно сильные корни в обществе. Где-то уже в 1989 году мы поняли, что нашей кружковой, клубной деятельности уже мало, что нужно переходить к каким-то более серьёзным формам организации и борьбы. Вскоре на основе Общества научного коммунизма мы решили создать Объединённый фронт трудящихся. И создали его. Но я думаю, что об этом надо поговорить отдельно.
А.С.Казеннов, профессор, доктор философских наук
(16.02.2021)
Ссылки:
1. Общественно-политическая авторская программа «Что делать?», выпуск №41 «Сбылись ли мечты шестидесятников?»,эфир от 17.01.2003 года на телеканале «Культура». https://www.youtube.com/watch?v=e0vxbkDi38Q
2. Канал «Устная история» «Беседа с Ф.М. Бурлацким», от 24.12.2012 года. https://www.youtube.com/watch?v=mAzsbER-CM0
3. Канал «Устная история» «Вторая беседа с Ф.М. Бурлацким», от 21.02.2013 года. https://www.youtube.com/watch?v=MJKuMVa2pyA
4. Сериал BBC TWO «Вторая русская революция» (1991 год), 2 серия: «Битва за гласность».
