17 сентября 2022 года в Москве прошел очередной семинар по рабочему движению, который проводится Московской организацией Рабочей партии России раз в квартал. Тема семинара – «Уроки СССР: как построить, чтобы не развалили?». На семинаре обсуждались вопросы: 1. Как строили? Госплан и ГОЭЛРО. 2. Как развалили? Контра при социализме. 3. Современные предпосылки возрождения диктатуры пролетариата. В статье отражено содержание второго вопроса, обсуждавшегося на семинаре.
Многим нашим слушателям уже известно, что Рабочая партия России пропагандирует тезис, что политическая контрреволюция произошла в нашей стране в 1961 году, когда коммунистическая партия в своей программе открыто заявила об отказе от диктатуры пролетариата, после чего партия перестала быть коммунистической по своему содержанию. Но заявлениями дело не окончилось, и в 1965 последовали реформы в экономике, которые переориентировали наше производство на стоимостные показатели, то есть рост прибыли и валовой продукции. Рабочая партия России утверждает, что именно эти меры привели к падению экономики и, в конечном итоге, к разрушению нашей страны. Почему мы так жестко критикуем эти меры?
Сами реформаторы заявляли, что ориентация предприятий на прибыль, на валовые показатели – это мера, которая приведет к развитию нашей экономики. Мысль внедрялась простая: введение технологических улучшений позволит за то же время получить больше товаров, и в итоге – бóльшую прибыль. Поощрение предприятий в соответствии с прибылью будет стимулировать повышение производительности труда. Однако теоретическая ошибка очень скоро привела к практическим последствиям.
Дело в том, что стоимость – это овеществленный труд, овеществленные затраты времени труда В ТОВАРНОМ ХОЗЯЙСТВЕ. Рост производительности труда не увеличивает стоимости продуктов. Прибыль, прибавочная стоимость – это снова затраты времени рабочего, это время, которое он трудился сверх того, чтобы возместить свою зарплату. Таким образом, провозглашение погони за прибылью на деле означало погоню за увеличением затрат. Как это проявлялось на деле?
Чтобы повысить стоимость, руководство предприятий принялось растранжиривать прошлый и живой труд. Прошлый труд – это, в том числе, материалы, из которых создается продукт. К примеру, рабочих вынуждали вырезать всего одну деталь из болванки, из которой могло быть вырезано несколько деталей. Но еще большее вредительство заключалось в том, что на предприятиях стало практически невозможно внедрять результаты научно-технического прогресса. Из-за того, что новые технологии позволяли меньшим трудом создавать то же количество товара, стоимость этого товара снижалась, соответственно, для предприятий сверху сокращали фонд заработной платы и премий. Таким образом, огромная армия инженеров и ученых и те силы, которые были потрачены на ее создание, оказались растрачены впустую. Наши собственные технологии не использовались у нас, а утекали за рубеж, как способ непрерывной разливки стали или так называемые «бригады качества» (Долгов и др., 1991). Что касается живого труда, то в отсутствие технологического прогресса увеличения объемов производства руководство предприятий достигало просто путем привлечения людей к сверхурочной работе.
Для предприятий стало напрямую невыгодно производить дешевые товары народного потребления. Поэтому линейки дешевых товаров закрывались, и начинали производиться дорогие и ресурсоемкие товары – при все более ослабевавшем влиянии Госплана это стало вполне возможно. Возникли дефициты. Людям было нечего покупать, и у них аккумулировались средства, которые было не на что потратить. Одновременно обогащались паразиты, которые, получая доступ к дефицитным товарам, реализовывали их подпольно с большими наценками, выступая, таким образом, уже как настоящие эксплуататоры. Деньги перестали возвращаться в экономику, и государство, чтобы продолжать платить зарплату рабочим, не нашло ничего лучше, чем регулярные денежные эмиссии. А в отсутствие роста реальной продукции, это есть не что иное, как раскручивание инфляции.
Негативные тенденции, естественно, встречали сопротивление среди сознательных людей, среди рабочих, инженеров и управленцев. Но к 1985 году погоня за затратами, возведенная в закон, уже нанесла большой вред. Трудящиеся не успели осознать, в чем кроется источник регресса, но для них стало очевидным, что стране нужны перемены. К сожалению, перемены, которые им были нужны, не соответствовали тем переменам, которые для них приготовила верхушка изменников КПСС.
В 1921 году на девятом Всероссийском съезде Советов Ленин предостерегал: «У нас ужасно много охотников перестраивать на всяческий лад, и от этих перестроек получается такое бедствие, что я большего бедствия в своей жизни и не знал. … Не перестраивать, а, наоборот, помочь надо исправить те многочисленные недостатки, которые имеются в советском строе и во всей системе управления, чтобы помочь десяткам и миллионам людей» (В.И. Ленин, Полн. собр. соч. Т. 44, С. 326).
Но вместо того, чтобы исправить ошибочную ориентацию производства на стоимость, на затраты, бюрократический государственный аппарат взял курс на перестройку. Причем особое внимание уделил новой внешней политике. Тогда звучали фразы о «миротворчестве», «глобальных проблемах», «мировом порядке». На деле открытость во внешней политике обернулась обычным торгашеством: за границу потекли нефтепродукты, металл, лес, продукты первой необходимости. Во внутренней политике тоже не обошлось без «открытости»: с 1987 года предприятиям разрешили прямо повышать цены на свою продукцию. Новых последствий народ был уже не в силах стерпеть. Но в отсутствие понимания процессов, которые привели его к такой ситуации, он позволил возглавить свой протест силам, которые в итоге разрушили СССР и узаконили свой захват общественной собственности и превращение ее в частную.
Характерно, что идеологи перестройки своих намерений даже не скрывали. Гавриил Попов, например, вот что писал в журнале «Огонек» в 1990-м году: «Главное в перестройке в экономическом плане — это дележ государственной собственности между новыми владельцами. В проблеме этого дележа — суть перестройки, ее корень… Суть перестройки в политике — полная ликвидация Советов… Другими словами, десоветизация».
Начинала контра с воспевания социализма. Вот только закон стоимости в ее руках был оружием против рабочего класса, которое тот не успел вовремя разглядеть. А ведь трудящиеся потребляют не стоимость, не чье-то время, они потребляют полезные свойства продукта. В политэкономии полезные свойства продукта называются потребительной стоимостью. Это только капиталистам (или тем, кто оказался в их роли), выгодно, как вампирам, вытягивать из людей время их жизни. Тому, кто использует топор, по сути, не важно, делали его час или полчаса. Но трудящимся как потребителям лучше, если необходимый продукт имеет меньшую стоимость. А как производителям им выгодно потратить меньшее время на производство. Это возможно только при повышении производительности труда, когда относительно увеличивается не стоимость, а масса продукта, то есть потребительная стоимость. Другими словами, увеличиваются не затраты, а экономия труда. Отсюда следуют и необходимые действия государства, которое нацелено именно на интересы рабочих.
Необходимо тщательно изучить потребности общества и возможности их удовлетворения, обязательно при нормальной продолжительности рабочего времени, как это делал Госплан до контрреволюции в 1961 году. Нужно подготовить силы, которые могут произвести все необходимое, и выдать коллективам заказ на производство не стоимости, а именно массы продуктов, которая нужна. Конечно, в эту массу нужно заложить и необходимый резерв. Можно, к примеру, также предусмотреть и часть для торговли с капиталистическими странами, чтобы получить продукты, у которых нет пока отечественных аналогов, но которые для нас необходимы. И эту массу продуктов рабочие в рамках нормальной продолжительности рабочего времени могут производить столько, сколько сами сочтут нужным. При этом, например, если они добьются повышения производительности труда на 7%, то смогут ту же массу продуктов произвести не за 8 часов, а за 7 часов 29 минут. Остальные время они могут использовать любым удобным способом: сократить на это время рабочий день, или добавить их к отпуску (в году 247 рабочих дней; с новой производительностью получается 231 рабочий день, то есть 16 дней дополнительно можно присоединить к отпуску). Либо можно продолжить работать эти полчаса, но уже с повышенной оплатой как сверхурочные. И получается, что рабочему напрямую выгодно повышение производительности труда. А что могли предложить рабочему поклонники закона стоимости? Небольшую надбавку, которую часто даже не на что было потратить. А потом нормы труда повышались, расценки понижались, рабочий так и продолжал трудиться те же 8 часов за ту же зарплату, а возросшая прибавочная стоимость утекала на содержание государственного бюрократического аппарата. Разве это стимулирование? Это издевательство.
Потребительная стоимость предметов потребления – это их полезный эффект. Но есть еще и потребительная стоимость машин, которые облегчают труд. Какова эта стоимость? Ее пытались выразить в физических величинах – мощности, скорости, твердости и так далее. А у Маркса давно уже все написано: потребительная стоимость машины – это замещение человеческого труда. То есть – сэкономленный труд. Но люди, видимо, считали, что не нужно лезть в большую науку, что привело, например, к таким последствиям. В 1970–1980-х годах Харьковский экскаваторный завод производил семейство экскаваторов траншейных цепных, ЭТЦ-208. Модель ЭТЦ-208А вроде бы перерабатывалось больше грунта, и техническая производительность была выше, чем у предыдущей машины ЭТЦ-205С. Но за год новая машина «съедала» на 760 человеко-часов больше, а за весь срок службы – больше чем на 4,5 тысячи человеко-часов. С учетом всех затрат на создание такой машины, убыток от нее составил около 170 тысяч рублей за весь срок службы, а от всего тиража – 985 тысяч, почти миллион рублей.
Разве есть что-то сложное в понимании того, что затраты труда на улучшение не могут быть больше, чем сэкономленный труд? Иначе это не улучшение, а ухудшение. Зачем нужен новый станок, пусть даже большей производительности, если мороки от него больше, чем пользы? Люди, которые сосредоточили в руках власть после контрреволюции 1961 года, либо не понимали таких простых вещей, либо понимали, но решали этот вопрос против интересов рабочих. Рабочим же должно быть все равно, что думали по этому поводу реформаторы, а важно должно быть, что нормальная организация производства возможна только под их непосредственным контролем.
И такой контроль рабочие в нашей стране уже устанавливали. В печати до 1990х годов освещался опыт предприятий, где рабочие перевернули отношения «наемник – наниматель» и сами нанимали себе инженеров и управленческий состав. Оплата труда нерабочих составляла определенный процент от средней зарплаты рабочих, которые сами же и определяли этот процент. При этом зарплата управленцев оказывалась не меньше, а при эффективной работе предприятий даже больше, чем устанавливало государство на других предприятиях. Эту систему ввели у себя рабочие Ульяновского железобетонного завода и целлюлозно-бумажного завода в Калининградской области. Причем для введения этой системы рабочим не нужна была никакая приватизация – они просто работали на общественной собственности в своих и общественных интересах. Само собой, ждать такой инициативы от бюрократов – это ждать от них, что они добровольно отдадут свой хлеб. Такая инициатива может исходить только от рабочих. Сейчас нужно как можно шире рассказывать об этом опыте, и как можно шире распространять мысль, что именно рабочие должны быть нанимателями. Причем рабочим нужно ставить в прямую зависимость от своего благосостояния не только руководство предприятия, но и руководство страны.
И мы снова возвращаемся к вопросу о диктатуре пролетариата. В 1961 году контра смогла убедить народ, что диктатура пролетариата выполнила свою функцию. Мол, она была нужна только в переходный период от капитализма к коммунизму, а теперь пролетариата нет. Опыт показал, что, конечно, это было не вполне так. Отчуждение работников от общественной собственности было преодолено во многом, но далеко не полностью. И в последние годы появилось четкое понимание: диктатура пролетариата необходима до полного уничтожения классов. Только в переходный период от капитализма к социализму она носит революционный характер, а при переходе от социализма к полному коммунизму – отмирающий характер (Казённов, Попов, 2022). Отмирая, она все же должна возрождаться всякий раз, когда кто-то пытается навязать себя рабочим в роли эксплуататора.
В последнее время кажется парадоксальной мысль, что рабочие являются действительными хозяевами производства. Но фактически средства производства без рабочих – это мертвый груз, сколько инженеров и менеджеров ни нанимай. И только рабочие приводят средства производства в движение, и только они придают машинам смысл, используя свои специальные знания. А мы, казалось бы, говорим о каких-то отвлеченных знаниях – закон стоимости, закон потребительной стоимости. Только вот незнание законов производства для производителей оказалось по своим последствиям вполне сопоставимым с незнанием законов Ома для электрика.
Основной закон капитализма – закон стоимости. Он выражается в том, что производство и обмен товаров в товарном хозяйстве осуществляется по их стоимости – то есть по затратам труда. Из него логически и исторически развивается закон увеличения прибавочной стоимости, который для трудящихся означает повышение растрат их труда. Основной закон социализма – закон потребительной стоимости. Он выражается в том, что величина потребительной стоимости общественного продукта определяется экономией общественного труда: объем высвобожденного живого труда должен быть больше объема труда, затраченного на достижение данного полезного эффекта. Знание об этих законах, как и о диктатуре пролетариата, необходимо распространять.
Доклад подготовлен по книге В.Г. Долгова, В.Я. Ельмеева, М.В. Попова «Выбор Нового Курса» (1991).
А.С. Казеннов, М.В. Попов. Революция и контрреволюция в СССР (2022).
Ознакомиться с полной версией докладов можно на канале YouTube «Рабочее ТВ – Москва». Записаться на следующий семинар можно по адресу komitet-mo@mail-rpw.ru или по телефону +7(965)2621261 (Telegram, WhatsApp). Вход свободный.
Член Рабочей партии России, Старцева К.Ф.
