Казённов А. С.,
профессор, доктор философских наук,
член Рабочей партии России,
преподаватель Красного Университета
Фонда Рабочей Академии

О революционной диктатуре пролетариата

1. Проблема революционной диктатуры пролетариата

Теперь, в ХХI веке, когда человечество потеряло первое в мире государство диктатуры пролетариата, а с ним и значительную часть материальных завоеваний и благ рабочего класса и всех людей труда, становятся ещё более понятными ход и значение борьбы за неё, которую вели основоположники марксизма и его последователи. Сегодня общественное сознание рабочего класса вновь и вновь возвращается к проблеме диктатуры рабочего класса и выясняет сущность и формы советского государства, условия их развития и разрушения, пути восстановления общественной социалистической собственности и советских общественных организаций. Кто и как разрушил Советскую Россию и что было в нём такого, что обусловило его слабость перед лицом разрушителей: национального и мирового капитала?

В этом отношении показательна и многое разъясняет история понимания и реализация идеи диктатуры пролетариата, которую В. И. Ленин называл «…одной из самых замечательных идей марксизма в вопросе о государстве».[1]

Словосочетание, услышанное К. Марксом на улицах Парижа в ходе Июньского (1848 г.) восстания рабочих, прозвучало в лозунге: «Низвержение буржуазии! Диктатура рабочего класса!»[2], само было формулой идеи: ведь лозунг – это призыв к действию, к реализации, а по сути – выражение практической идеи. В «Манифесте коммунистической партии» (1848 г.) теоретическое и практическое содержание идеи уже сформулировано, но не выражено в термине. А в 1850 году он пишет о революционном социализме: это есть «…классовая диктатура», – (курсив К. Маркса), – «пролетариата как необходимая переходная ступень к уничтожению классовых различий вообще».[3] Но лишь спустя еще два года, в письме к И. Вейдемейеру, он чётко фиксирует своё открытие диктатуры пролетариата как преходящей формы государства рабочего класса на пути к коммунизму – бесклассовому обществу.

Это – формулировка идеи в её всеобщей форме, в теоретическом понятии. И только через 20 лет диктатура пролетариата была явлена миру и Марксу в её практической – единичной форме, в бытии: в виде Парижской Коммуны. И тогда К. Маркс и Ф. Энгельс были единственными людьми и революционерами, готовыми к восприятию явившейся сущности – как правительственной власти рабочего класса – в её истинном значении. Поэтому К. Маркс сразу же как никто глубоко понял новое явление, верно оценил его значение и смог записать и передать свои непосредственные наблюдения и выводы о ходе реализации идеи. Тогда это было возможно для него только в форме писем к соратникам[4] и Воззваний к Генеральному Совету Интернационала[5].

Насколько глубоко и точно оценивал К. Маркс сущность Парижской Коммуны, говорит хотя бы тот факт, что уже через три недели он указал на ошибки Коммуны, предопределившие её поражение. В том числе он указал на личностные свойства рабочих и их тогдашнего руководства, которые ослабляли революционное сознание и революционный порыв восставших. Он говорит здесь о «чрезмерной честности» с врагом, об излишнем «великодушии» с буржуазными негодяями, которые готовы на любой обман, подлость и преступление, плюют на любые обещания и договоры. И все эти характеристики оказались справедливыми.

Опыт Парижской Коммуны как реализации идеи диктатуры пролетариата в единичной, предметной форме помог основоположникам многое увидеть и теоретически выразить в последующих работах. В том числе осознать, что именно в переходный период к коммунизму (от политического переворота и на весь последующий период социальной революции до построения социализма как первой фазы коммунизма) необходима особенная форма диктатуры пролетариата, а именно – революционная диктатура пролетариата. И это обстоятельство Маркс СПЕЦИАЛЬНО выделил курсивом в работе «Критика Готской программы» в 1875 году:

«…и государством этого периода может быть не что иное, как революционная диктатура пролетариата», – (курсив К. Маркса).[6] Здесь слово «революционная» не столько определение для термина (понятия) «диктатура пролетариата», сколько слово в составе нового термина, состоящего из трёх слов. А именно, это особая диктатура пролетариата – революционная диктатура пролетариата, имеющая другой характер, необходимый только для переходного периода от капитализма к коммунизму.

Странным образом европейские лидеры II Интернационала не заметили явно выделенной определенности этой фазы диктатуры пролетариата в переходном периоде. Но этому не приходится удивляться, поскольку К. Каутский и другие тогдашние «социалисты» боролись даже просто с всеобщим понятием «диктатуры пролетариата», что хорошо показал В. И. Ленин в специальной работе. А революционную диктатуру пролетариата они просто проигнорировали. Надо сказать, что и многие российские социал-демократы как-то не придавали значения этому обстоятельству. А ведь это обстоятельство очень существенное![7] Но особенно интересно, что и В. И. Ленин не придавал особого значения этому обстоятельству ни летом 1917 года, когда писал «Государство и революция»[8], ни в октябре 1918 года, когда писал «Пролетарская революция и ренегат Каутский» и издавал в нескольких странах[9], ни в октябре 1919 года, когда писал специальную работу об экономике и политике пролетариата в переходном периоде.[10] Причём, в этих работах он приводит как раз эту знаменитую цитату и опирается на неё, выделяет в ней место с курсивом: «революционная диктатура пролетариата». А поскольку общее понятие диктатуры пролетариата уже было освоено, постольку это новое понятие выражает её особенность (её характер) в данный, переходный к коммунизму, период. Но в дальнейших текстах он практически вёл речь только о «диктатуре пролетариата». И, в общем-то, это понятно: во времена первой в мире диктатуры пролетариата она была только революционной, и никакой другой не только не было, но и быть не могло нигде, кроме сознания оппортунистов. Диктатура пролетариата как последняя, снимающая себя, форма государства в сущности своей (и в своём понятии) революционна. И это следует уже из её ленинского определения:

«Диктатура есть власть, опирающаяся непосредственно на насилие, не связанная никакими законами.

Революционная диктатура пролетариата есть власть, завоеванная и поддерживаемая насилием пролетариата над буржуазией, власть, не связанная никакими законами»[11].

Поэтому в то время всякий разговор о диктатуре пролетариата был по существу разговором о реальной революционной диктатуре пролетариата. Поэтому определение «революционная» в таком контексте он практически и не использовал.[12] Но…

Но по мере реализации идеи и политики революционной диктатуры пролетариата в практической деятельности, молодое социалистическое государство издаёт новые, теперь уже в основании своём социалистические законы становящегося коммунистического общества, которые всё более и более регулируют его жизнь. А революционная диктатура пролетариата всё более «связывается» новыми социалистическими законами экономической и политической жизни, оформленными юридически.

И наконец, когда коммунистическое общество в его первой фазе (социализм) было построено к середине 1930‑х годов, революционная диктатура пролетариата действительно выполнила свою историческую миссию (хотя только в одной, отдельно взятой стране!). Хотя историческая эпоха революционной диктатуры пролетариата в мире продолжалась. Правда, претерпела суровые испытания вследствие забвения многими коммунистами идеи и опыта революционной диктатуры, а также по причине предательства хрущёвско-брежневской верхушкой КПСС диктатуры пролетариата вообще.

В этом забвении и предательстве идеи диктатуры пролетариата верхушкой КПСС и заключается проблема: почему и как произошло забвение соотношения понятий «диктатура пролетариата» и «революционная диктатура пролетариата»?

2. Причины отсутствия специальных исследований по теме

Это забвение произошло не случайно.

Во-первых, оно возникло из самого характера развёртывания мирового революционного процесса: 1) пролетарской революции, произошедшей не одновременно в группе самых развитых передовых стран, и 2) не поддержанной успешными революциями в других, более развитых странах. Если бы революции произошли одновременно в передовых странах Европы, то революция и соответствующий её переходный период прошли бы в них относительно одновременно. Поэтому через 20‑50 лет этот революционный период завершился бы, и государство этого переходного периода – революционная диктатура пролетариата – выполнило бы свою задачу и просто перешло в эволюционный режим диктатуры пролетариата, в котором функция подавления классов отпала бы за отсутствием классов внутри общества и контрреволюционной опасности извне. И диктатура стала бы отмирающей, а государство перешло бы в режим отмирания…

Но борьба в ослабленной Первой мировой войной Европе сложилась так, что революционная диктатура пролетариата осталась практически одна, в одном государстве, в окружении сильных враждебных противников – перед мировым империализмом, почуявшим смертельную опасность в субъекте пролетарского государства. И это существенно осложнило переход в режим просто диктатуры пролетариата, находящейся в процессе «постепенного отмирания государства». Отсюда и возникшая неуверенность, и путаница в очень многих головах, даже образованных, которой воспользовались внутренние и внешние враги СССР.

Во-вторых, наша социалистическая революция возникла и протекала на первых порах как продолжение буржуазно-демократической революции: «Первая!, – (буржуазная – А. К.), – «перерастает во вторую. Вторая, мимоходом, решает вопросы первой. Вторая закрепляет дело первой. Борьба и только борьба решает, насколько удается второй перерасти первую. Советский строй есть именно одно из наглядных подтверждений этого перерастания одной революции в другую».[13] В обстановке революции (и в предпосылке, что переходный период будет более-менее одновременным и потому единственным) различие между понятиями «диктатура пролетариата» и «революционная диктатура пролетариата» было не существенным. А борьба за само понятие «диктатура пролетариата» с меньшевиками, западными социал-демократами и непросвещенными революционерами в партии и пролетарской массе была очень актуальной и острой. Она занимала много времени и отнимала много сил. Поэтому тогда было не до логических тонкостей. К тому же на социалистической Октябрьской революции осенью 1917 года лежала ещё густая тень весенней буржуазной Февральской революции. А тогда большевики использовали как раз очень часто термины «революционная диктатура пролетариата и крестьянства», «революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства», «революционная диктатура пролетариата и беднейшего крестьянства» и т.д. И чтобы эта тень не затемняла «диктатуру пролетариата», чтобы разводить эти понятия в неокрепшем пролетарском сознании, её стали использовать в этом простом чистом виде.

В-третьих, эта тенденция продолжилась в работах И. В. Сталина. Он прекрасно понимал революционный характер социалистической революции и революционной диктатуры пролетариата. Например, в брошюре «Об основах ленинизма» писал: «Диктатура пролетариата есть власть революционная, опирающаяся на насилие над буржуазией».[14] Но термином «революционная диктатура пролетариата» он, практически, не пользовался. И переходный период как время «революционной диктатуры пролетариата» специально не рассматривал. Понятно, что другие авторы обращали внимание на это различение еще меньше. И ока шла революционная борьба в самом переходном периоде, это было незаметно и нормально.

Но ситуация изменилась сразу после того, как был зафиксирован конец этого самого переходного периода и, соответственно, фиксировано построение Социалистического (Коммунистического) общества в Конституции 1936 года. Уже во второй статье Конституции (Основного Закона) СССР говорилось: «Политическую основу СССР составляют Советы депутатов трудящихся, выросшие и окрепшие в результате свержения власти помещиков и капиталистов и завоевания диктатуры пролетариата». Здесь «диктатура пролетариата» поставлена в конце как исторический источник, из которого возникли, выросли и окрепли Советы депутатов трудящихся. И сразу возникает несколько вопросов! В том числе самые острые и фундаментальные: «Так что, она была только в начале, в истоке, а теперь только в снятом виде?», «Эксплуататорские классы уже уничтожены у нас, социализм в основном построен, мы идем к коммунизму… – почему мы не содействуем отмиранию нашего социалистического государства…?», «Каким образом будет происходить отмирание государства: стихийно или плановым порядком»?[15] В ответе И. В. переводит стрелку на «буржуазное окружение» и недооценку этого обстоятельства, и, помимо прочего, говорит: «Нужно признать, что в этой недооценке», – (роли и значения буржуазных государств и их органов – А. К.), – «грешны не только  вышеупомянутые товарищи. В ней грешны также в известной мере все мы, большевики, все без исключения».[16] И дальше он довольно подробно объясняет, «на какой почве могла возникнуть у нас эта недооценка». И в первую очередь он говорит о «недоработанности и недостаточности некоторых общих положений учения марксизма о государстве», развивая далее эту мысль.

Да, как мы видим теперь, мысль об особенностях «революционной диктатуры пролетариата» в переходный период, указанной Марксом в Критике Готской программе, и её отношении к последующей эволюционной фазе диктатуры пролетариата, была сильно «недоработана» и даже успела забыться. Вот где была недоработка! Иначе бы она помогла просто ответить на вставшие вопросы тогда и не вызывала бы столько трудностей в дальнейшем. А особенно (!): не позволила бы ревизионистам и предателям обосновать в 1956‑1961 годах мысль, что, мол, «диктатура пролетариата выполнила свою историческую миссию с построением социалистического общества», на которую повелись не только члены партии, но и её руководство, и даже её хорошо оплачиваемые идеологи и теоретики: профессора и академики.

Ведь в свете мысли Маркса ответ прост и даже очевиден: революционная диктатура пролетариата с построением социализма (коммунизма в первой фазе) в середине 1930‑х годов действительно выполнила свою историческую миссию. А нормальная диктатура возникшего полноправного господствующего рабочего класса, как классовая сущность в любом государстве, только началась. И когда она закончится, не знал никто. Ведь как учил В. И. Ленин: «Политически различие между первой или низшей и высшей фазой коммунизма со временем будет, вероятно, громадно, но теперь, при капитализме, признавать его было бы смешно».[17] Да, воистину так! Тогда это было смешно! А вот в 1961 году, когда понятие и политику диктатуры пролетариата вычеркнули из программы партии, было очень грустно. А теперь еще и стыдно за то руководство КПСС, которое допустило к власти ревизионистов и даже предателей партии, Советов и всего советского народа, совершивших этот контрреволюционный переворот с катастрофическими последствиями не только для рабочего класса СССР, но и для трудящихся всего мира.

«Недооценка» отразилась и на содержании новой советской конституции, и на системе диктатуры пролетариата. Во-первых, на переносе выборов в Советы с «производственных единиц» (заводы, фабрики) на «территориальные округа», как это и делается в парламентских республиках.[18] И дело тут не только в изменении формы проведения выборов, а в снижении роли трудовых коллективов – этих первичных социалистических ячеек общества, первичных общин=коммун. А ведь за счёт их развития и усиления роли в государственной жизни общества и виделась перспектива отмирания государства.

Во-вторых, высшим органом государственной власти стал Верховный Совет СССР, тогда как раньше это был съезд Советов, а в период между съездами Советов – Центральный Исполнительный Комитет СССР. Если первая недооценка отрывала Советы от производственного основания, то вторая – отрывала сами Советы от их верховной власти: верховной властью стал только Верховный Совет СССР, а не система Советов снизу доверху.[19]

В-третьих, Совет Народных Комиссаров был «освобождён» от высшей законодательной деятельности, поскольку он был очень загружен своей непосредственной работой. Но это разводило законодательную и исполнительную деятельность, и нарушало принцип их единства. Единство верховного управления, а следовательно, и единство диктатуры пролетариата обеспечивалось единством партии. Поэтому возникала опасность отражения проблем в партии на единстве верховной власти и власти вообще.

Однако сегодня мы должны сделать следующие выводы из рассмотренного различения видов диктатуры:

• революционная диктатура пролетариата устанавливается восставшим пролетариатом во главе с немногочисленным авангардом передовых сил в расчёте на поддержку трудящихся классов, прежде всего беднейшего крестьянства. Она представляет собой сначала слабый росток, требующий для своего развития большой революционной энергии. И она растёт и развивается по мере роста поддержки со стороны основной массы рабочего класса и других трудящихся классов и по мере успехов в преобразующей общество деятельности. А отмирающая диктатура победившего рабочего класса постепенно передает функции общественного управления обществом рабочим ассоциациям, объединенным в одну общую ассоциацию на уровне общества в целом (Коммуну=Общину). Так осуществляется вторичный переход (со снятием переходности=изживания родимых пятен капитализма) диктатуры пролетариата в коммунистическое общественное самоуправление производительных коммун (общин);
• революционная диктатура пролетариата осуществляется пролетариатом, а отмирающей диктатурой рабочего класса руководит полноправно господствующий собственник средств производства – рабочий класс;
• революционная диктатура пролетариата имеет довольно чёткие временные границы, определяемые революционным субъектом как в начале политического переворота, так и в завершающей стадии социальной (социалистической) революции фиксацией времени завершения переходного периода, т.е. построения нового общества, когда пролетариат становится господствующим рабочим классом. А время развития социалистического общества и его государства диктатуры рабочего класса не имеет определенных временных границ.

Но эти различия были не только основательно забыты членами партии, но и стёрлись даже в «Кратком курсе ВКП (б)» 1938 года. Хотя, казалось бы, именно в это время, по итогам переходного периода, и требовалось объяснить характер различия революционной диктатуры пролетариата в переходный период и наступившей отмирающей диктатуры пролетариата в социалистическом обществе (хотя момент революционности не забывается до окончательной победы коммунизма в силу внешних условий). Правда извинением коммунистам и руководителям того времени служит то, что в своём сознании сами они продолжали быть революционерами, а мировая эпоха сохраняла характер пролетарских революций и соответствующих революционных переходных периодов и революционных диктатур пролетариата.

Однако в силу неравномерности развития революционного процесса в разных странах и забвения отмеченного различения, эта определённость ещё более проблематизируется после 1945 года… Как показал опыт послевоенного развития в странах социализма, проблема забвения и непонимания значения революционной диктатуры пролетариата усугубилась, а строительство социализма в этих странах осложнилось и затормозилось. Поэтому следует проследить, как она усугублялась в СССР и в возникших новых социалистических странах.

3. О сознательном извращении понятия диктатуры рабочего класса и политики строительства социализма и коммунизма

Это можно проследить по съездам и совещаниям компартий, на которых обсуждались проблемы строительства социализма.

В 1947 году в Польше состоялось «Информационное совещание представителей некоторых компартий»[20], в котором участвовали представители ВКП(б), компартии Югославии, Болгарии, Румынии, Венгрии, Польши, Франции, Чехословакии, Италии. Первый доклад «О международном положении» сделал А. Жданов. Казалось бы, в большинстве этих стран только что произошли социалистические революции, они только вступили в переходный период к коммунизму (социализму). Вот бы и указать на особенности их «революционной диктатуры пролетариата». Но нет. Не тут-то было. Даже и просто о диктатуре пролетариата речь практически не зашла. Да и как она могла зайти, если один из ведущих партийных лидеров ВКП(б) в основном докладе не только не вспомнил о диктатуре пролетариата, но даже характеристику молодым социалистическим государствам дал как «демократическим»: «В этих странах возникли новые, народные, демократические режимы»[21]. Ну, конечно, раньше были фашистские режимы, а теперь – демократические. Прогресс! Логично. Но В. И. Ленин и И. В. Сталин учили различать буржуазно-демократические и пролетарски-демократические государства и их режимы. Опытный идеолог этого не различает и чуть далее соответственно конкретизирует: «В этих странах к власти пришли представители рабочих», – (а не рабочий класс – А. К.), – «крестьян», – (а не крестьянство как союзник рабочего класса – А. К.), – «представители прогрессивной интеллигенции», – (случайно подобранные? – А. К.)[22]. Для тех, кто не понял, он уточняет: «…была заложена основа государственной общенародной», – (? – А. К.), – «собственности, был создан новый тип государства – народная республика, где власть принадлежит народу, крупная промышленность, транспорт и банки принадлежат государству и ведущей», – (? – А. К.), – «силой является блок», – (? – А. К.), – «трудящихся классов населения», – (? – А. К.), – «во главе с рабочим классом»[23]. И завершается эта краткая характеристика (1,5 страницы) странным оборотом: «…они закладывают основу перехода на путь социалистического развития»[24]. То есть переходный период ни с революционной, ни с отмирающей диктатурой не просматриваются. Просматривается некий переход к «переходу на путь».

И это, видимо, тоже не случайность. Поскольку в выступлениях других участников Совещания диктатуре пролетариата тоже не повезло. Конечно, представителей этих компартий можно понять: в докладах они вспоминали борьбу с фашистской диктатурой, поэтому боялись, что их не поймут и с другой, хотя и противоположной, диктатурой. Но не до такой же степени! Представитель Болгарии В. Червенков процитировал Г. Димитрова: «…Болгария не будет советской республикой, но она будет Народной республикой, в которой руководящую роль будет играть огромное большинство народа – рабочие, крестьяне, ремесленники и народная интеллигенция. В ней не будет никакой диктатуры», – (Курсив наш – А. К.), – «но в Народной республике основным, решающим фактором будет большинство трудящегося народа, люди общеполезного труда…»[25]. Ну и, видимо, что бы ни у кого не осталось никаких сомнений, тов. Червенков объяснил: «Но теперь постановка борьбы за социализм иная, чем в 1917 г., когда совершилась Октябрьская революция. Тогда … для перехода к социализму необходима была диктатура пролетариата.», – (? – А. К.), – «С тех пор прошло, как вы знаете, почти три десятилетия … Когда у нас, в Болгарии, встанет вопрос о переходе от нынешнего общественного строя к новому, социалистическому строю, тогда коммунисты … будут строить новое, социалистическое общество … как общенародное историческое дело».[26] Общенародная собственность, общенародное дело – вот где и когда зарождалось «общенародное государство» Хрущёва…

Вторым теоретиком, вспомнившим диктатуру пролетариата, был представитель Венгерской КП И. Реваи. Он превзошел болгарского: «В сознании широких масс наша партия жила как партия 1919 года, как партия диктатуры пролетариата. Было много так называемых «старых коммунистов» … Эти люди не понимали политики сотрудничества с другими демократическими партиями … и причинили партии много вреда».[27] К сожалению, он и его соратники и в 1956 году, и после, не поняли ни диктатуры пролетариата, ни её роли в переходный период. Они похожи на тех горе-революционеров, о которых Ленин как раз говорил в апрельском (1917 года) «Докладе на собрании большевиков – участников Всероссийского совещания Советов рабочих и солдатских депутатов 4 (17) апреля 1917 года: «Законы важны не тем, что они записаны на бумаге, но тем, кто их проводит. Диктатура пролетариата есть, но не знают, что с ней делать».[28]

Так, может быть, специалисты того времени разобрались с этим вопросом и с понятием диктатуры пролетариата? Берём брошюру М. Аржанова «О произведении В. И. Ленина «Государство и революция», изданную Государственным издательством политической литературы» в 1952 году «в помощь пропагандисту». И читаем в первом разделе цитату из Ленина, что сущность государства переходного периода «неизбежно одна: диктатура пролетариата» (стр.13). Но теперь вслед В. И. Ленину идёт пояснение: «Эти слова звучат с особой силой теперь, когда возникла и успешно развивается одна из форм диктатуры пролетариата – народно-демократическое государство … Она представляет собой нечто вроде», – (? – А. К.), – «диктатуры рабочего класса и крестьянства при руководящей роли рабочего класса и … своим остриём направлена против империализма, против фашизма» (стр. 14). Против какого фашизма в Болгарии или ГДР? С ними уже покончено. Да и империализм от них далёк.

М. Аржанов, видимо, квалифицированный специалист, а следовательно, был знаком с материалами рассмотренного Информационного совещания. Но смог вынести из подобных материалов лишь «нечто вроде» диктатуры рабочего класса и крестьянства, поскольку уверенно и твёрдо руководители коммунистических партий даже общее понятие диктатуры пролетариата не вспоминают, не говоря уж о «революционной диктатуре пролетариата» как государстве переходного периода. Правда, возможно, что он не знал, что в болгарской Конституции уже записана новая формула диктатуры пролетариата, что лидер Социалистической единой партии Германии Вальтер Ульбрихт ещё в июле 1952 года говорил об установлении диктатуры пролетариата в Германской Демократической Республике. Недаром встречался с Лениным. Поэтому и успехи в ГДР были гигантскими. Но он был уже в возрасте: в 1971 году ему было почти 80 лет.

Это забвение различения понятий привело к тому, что к середине 1950‑х годов появилась возможность оторвать вопрос о сущности социалистического государства (т.е. вопрос о диктатуре господствующего рабочего класса, бывшего пролетариата) от вопроса о формах этой диктатуры. Этот отрыв нагло и открыто осуществил на важнейшем руководящем форуме компартии – на ХХ съезде КПСС – ренегат Хрущёв. В основном докладе (Отчете ЦК) он, как наперсточник, подменил (и заменил) понятие «диктатуры пролетариата» её буржуазными образами  «насилия» и «гражданской войны», хотя вроде бы объяснял понимание буржуазными идеологами Советской власти и диктатуры пролетариата. В позитивном отношении он диктатуру пролетариата не вспоминает. Очень виртуозно в специальном разделе «О формах перехода различных стран к социализму» он умудрился обойтись без понятия диктатуры пролетариата[29]. Это понятие везде заменяет мысль о насилии: «Однако большая или меньшая степень остроты борьбы, применение или неприменение насилия при переходе к социализму зависят не столько от пролетариата, сколько от степени сопротивления эксплуататоров, от применения насилия самим классом эксплуататоров»[30]. И эти хитросплетения понадобились как прелюдия к возрождению мысли немецких социал-демократов конца XIX века, раскритикованной Ф. Энгельсом в специальной статье «К критике проекта социал-демократической программы 1891 года», где товарищи писали, что «современное общество врастает в социализм», но не сказали о том, «что собственно следовало сказать»[31]. Они посчитали, что достаточно сильны, чтобы завоевать большинство в парламенте и таким образом получить власть. Тогда это было практически невозможно в Германии. И Энгельс это показал. Теперь, после войны и победы над европейской фашистской буржуазией, имея помощь первого социалистического государства, коммунисты некоторых стран могут завоевать власть (или её значительную часть) на выборах и удерживать её. Но при непременном условии, что они понимают характер этой власти и готовы следовать её сущности, т.е. осуществлять как диктатуру пролетариата. А если они думают только о своеобразии формы и забывают о сущности, то она напоминает о себе отрицанием и формы, и сущности через какое-то время. Что и показала дальнейшая практика.

Ну а в крупных развитых странах эта мысль сразу развилась в «теорию» и практику так называемого еврокоммунизма и привела к потере влияния этих партий в рабочем классе и последующему распаду. Так что это ревизионистское течение и его крушение было обосновано политиками ХХ съезда, которые наперебой талдычили о «новых формах перехода», начисто забыв об их сущности и содержании. Также целый раздел своего выступления (семь страниц) посвятил этой теме А. Микоян. Он, как и Хрущёв, вспомнил понятие диктатуры пролетариата лишь в передаче буржуазных идеологов. И, как открытие Хрущева, разъясняет старый вопрос «о мирном развитии революции» и формах революции, как чуть ли не новое слово в науке. И по примеру Хрущёва делает подтасовку: говорит, что «Ленин в знаменитых Апрельских тезисах выдвинул лозунг взятия власти рабочим классом и совершения социалистической революции мирным путём, через завоевание большинства в Советах»[32].

Это сознательная ложь! Да, в апреле большевики были меньшинством Совета. Завоевать большинство в Совете это одна, относительно простая задача. Но она не давала всей государственной власти. Существовала еще другая диктатура – диктатура буржуазии: Временное правительство. Поэтому стояла и вторая задача, т.е. задача собственно пролетарской революции: победа над властью Временного правительства. И его надо было свергать. На Апрельском совещании обсуждалась лишь то, что есть: мирный ход революции в данных условиях. Уже в августе стало ясно: «Мирный период революции кончился, наступил период немирный, период схваток и взрывов…»[33] Микоян наверняка читал сталинский «Краткий курс», а там свидетели ленинского выступления зафиксировали: «Это была установка на мирное развитие революции»[34]. А не лозунг её свершения. Эта наглая ложь понадобилась ему для навязывания мыслей Хрущёва против диктатуры пролетариата. Видимо поэтому именно его Хрущев послал руководить подавлением силой волнения рабочих Новочеркасского Электровозо-строительного завода в июне 1962 года. Это после речей-то против насилия, о «мирной революции». Это при отсутствии у мирных, безоружных демонстрантов каких-либо планов по борьбе с начальством. Вот он отблеск диктатуры буржуазии!

А на съезде Д. Шепилов, Г .Маленков, О. Куусинен, Л. Каганович, К. Ворошилов, и другие увидели в этой подтасовке Хрущёва «большое обобщение», едва ли не теоретическое открытие. Естественно, что вскорости подхалимы поплатились за это изгнанием с постов, и даже из партии, и позором. Кроме О. Куусинена. Он, как показала его последующая карьера и деятельность, был, видимо, автором и дирижёром этого ансамбля «теоретиков». Естественно, что после таких установок процесс строительства социализма «в новых формах» стал тормозиться. А закопёрщиком торможения выступал («новый, коллективный», «коллегиальный») ЦК КПСС во главе с Н. Хрущёвым. На съезде было принято решение о подготовке новой программы партии, а через пять лет она была принята с обоснованием, что «диктатура пролетариата выполнила свою историческую миссию», и теперь мы живём в некоем «общенародном государстве» (списанным Куусиненом и Бурлацким из известной Готской программы, которая, по слову К. Маркса «канонизирует лассалевский символ веры»[35]).

Разъясняя суть дела тогдашним оппортунистам, Маркс пишет: «Возникает вопрос: какому превращению подвергнется государственность в коммунистическом обществе? Другими словами: какие общественные функции останутся тогда, аналогичные теперешним государственным функциям? На этот вопрос можно ответить только научно; и сколько бы тысяч раз ни сочетать слово «народ» со словом «государство», это ни капельки не подвинет его разрешения»[36]. Куусинен с Бурлацким прекрасно знали произведение Маркса, но не согласились с ним. При этом сделали новацию: назвали это государство общенародным, что по смыслу тождественно в русском языке с национальным. Но это ещё примитивнее, поскольку все буржуазные государства суть «национальные». Однако начальствующим ревизионистам это определение понравилось. И через год они сделали «кандидата философии» Куусинена академиком, а кандидата юридических наук Бурлацкого профессором. И этот, с позволения сказать, академик стал рулить практически всей идеологией СССР, главным содержанием которой стал антисталинизм как самая острая форма антикоммунизма.[37]

Эта идеология была быстро сформулирована и выражена в первом издании учебника «Основы марксистской философии» (1958 год). Раздел «Социальная революция как закономерность смены общественно-экономических формаций» (Глава 16; 60 страниц) написан доктором философских наук, профессором Г. Е. Глезерманом. Во втором разделе главы «Отличие социалистической революции от других революций. Социалистическая революция и диктатура пролетариата» он не вспоминает ни мыслей о революционной диктатуре пролетариата Маркса и Ленина, ни важнейшей для данного раздела цитаты из Критики Готской программы. Ну а во втором издании этого труда (1963 год) профессор уже добросовестно ссылается на подделку в Программе КПСС: «диктатура пролетариата выполнила свою историческую миссию и с точки зрения задач внутреннего развития перестала быть необходимой в СССР»[38].

4. Итоги извращения диктатуры рабочего класса и политики строительства социализма

В результате всех этих манипуляций с понятиями и теориями марксизма, они привели к страшным разрушениям в коммунистическом движении:

• новых форм перехода к социализму они не получили, а сам процесс резко затормозили; инициировали новую форму увода от перехода к социализму: государства социалистической ориентации;
• существующую мировую систему социализма существенно ослабили: разорвали отношения и устроили серьезный конфликт с Коммунистической партией Китая и с КНР;
• дали старт расползания ревизионизма в форме еврокоммунизма, который, как зараза, стал расползаться по компартиям;
• подменили программу коммунистической партии социал-демократической, что привело к закреплению углублению раздвоенности КПСС, возникшей после ХХ съезда, и травле так называемых «сталинистов», т.е. людей, сохранявших прочные коммунистические убеждения.

Рассмотрим подробнее:

А

Новые формы перехода к социализму можно было понаблюдать через 10 лет после ХХ съезда, если бы они были. В ноябре 1967 года в Москве состоялось Торжественное заседание Центрального Комитета КПСС, Верховного Совета СССР и Верховного Совета РСФСР: «50 лет Великой Октябрьской социалистической революции», на которое были приглашены представители братских партий.

Последние горячо приветствовали КПСС, СССР, славили Октябрьскую революцию. Здесь они имели полную возможность порадовать своими успехами в строительстве социализма товарищей из других стран. И некоторые доложили о своих «новых переходах к социализму». Коммунисты под руководством Ленина и Сталина совершили такой переход в гигантской стране, при крайне неблагоприятных внешнеполитических условиях, практически без союзников, при сплошном агрессивном окружении, всего за 18 лет. А каковы успехи в относительно малых странах, при благоприятных внешнеполитических условиях, при братской экономической и иной помощи первого в мире социалистического государства более чем за 20 лет?

Конечно, успехи были, и большие, но построением социализма никто не похвастался. Даже самый подкованный и закалённый из них Вальтер Ульбрихт сказал только: «Мы торжественно обещаем отдать все наши силы и способности делу завершения строительства социализма, укрепления единства народа и социалистической государственной власти Германской Демократической Республики, делу умножения её экономической мощи»[39]. И действительно, экономическая мощь ГДР была выдающейся: по многим параметрам она превосходила ФРГ, несмотря на помощь той со стороны США по линии плана Маршалла.[40] Следовательно, более ранние обещания завершить реформы сельского хозяйства к 1960 году и построить социализм партия не выполнила. И это, конечно, сказалось на её авторитете в народе.

Был и другой, как бы противоположный, но ещё более яркий пример. Чехословацкий лидер объявил в 1960 году, что там построено развитое социалистическое общество и они приступают к «строительству коммунизма». А. Новотный явно поторопился, взяв пример с Хрущёва, которого слышал на ХХ съезде КПСС. А теперь, на Совещании 1967 года, промолчал о своих успехах, посвятив всю довольно длинную речь восхвалению КПСС, СССР и истории Великой Октябрьской революции. Хотя ему было что рассказать об успехах их социализма: Чехословакия стала одним из самых развитых в научно-техническом и экономическом отношении обществом к 1967 году. Однако менее чем через год антикоммунистические силы внутри КПЧ совершили контрреволюционный переворот, вызвавший кризисные явления во многих социалистических странах. И вряд ли А. Новотный не видел элементов его подготовки. Поэтому и отделался на Совещании славословием.

Нечего и говорить, что в других странах «переход к социализму» ещё более затормозился. И это не могло быть иначе, поскольку они следовали хрущёвско-брежневскому образцу, который уже совершал после XXII съезда (1961 г.) переход в обратную сторону: от коммунизма к капитализму. Поэтому ещё через 20 лет их всех дружно столкнули в пропасть позора и проклятий всех трудящихся стран социализма: и построенного, и не достроенного.

Б.

Двадцатый съезд КПСС нанёс крупный удар по мировой системе социализма. Одним из следствий его антикоммунистических идей и решений стал конфликт хрущевского руководства с руководством компартии Китая. Причём, нужно отдать должное китайским коммунистам, что они устояли против большого авторитета КПСС и её руководства, сохранили принципиальность и здравомыслие, нашли в себе мужество и высказали своё несогласие с курсом КПСС на огульную критику и клевету на Сталина и период революционной диктатуры пролетариата, на отказ от государства диктатуры пролетариата. Этот раскол сильно ударил и по СССР, и по Китаю, и по международному коммунистическому движению в целом. Ведь единство компартий Китая и СССР при явной симпатии к ним правящей тогда в Индии партии Индийский национальный конгресс (председатель ИНК, первый в истории премьер-министр Индии Дж. Неру) создавало реальную предпосылку окончательной победы социализма во всём мире.

Это имел в виду В. И Ленин, написавший в одной из своих последних значительных работ: «Исход борьбы зависит, в конечном счёте, от того, что Россия, Индия, Китай и т.п. составляют гигантское большинство населения. А именно это большинство населения и втягивается с необычайной быстротой в последние годы в борьбу за своё освобождение, так что в этом смысле не может быть сомнения в том, каково будет окончательное решение мировой борьбы. В этом смысле окончательная победа социализма вполне и безусловно обеспечена»[41]. Вот какова была цена предательства ленинизма!

Но XXII съезд КПСС пошёл ещё дальше. Он окончательно надломил партию и государство и открыл дорогу перехода к капитализму.

В.

Еврокоммунизм обычно приписывают некоторым лидерам крупных и авторитетных европейских компартий, добившихся значительных побед на выборах и ставших массовыми (1,0‑1,7 млн. человек). Для Франции, Италии, Испании это были действительно большие достижения. Но даже при этих успехах партий и рабочего класса там не было гарантий, что парламент с большинством коммунистов станет властью рабочего класса. И на эту тему были уже не только размышления основоположников, но и опыт участия в работе буржуазных парламентов. Та же Французская компартия имела перед войной случай формирования парламентского большинства в составе Народного фронта. И что? Да, рабочий класс получил кое-какие временные выгоды, даже 40-часовую рабочую неделю и двухнедельный отпуск. Но был обманут и отодвинут правительством «социалистов» и «радикалов».

Народные фронты после войны, как правило, объединялись при первенствующих ролях компартий. Но эти компартии, как было видно из выступлений на Совещании 1947 года, не были готовы к действительному руководству другими партиями, не были даже идейно готовы к осуществлению гегемонии пролетариата в перевороте и в ходе социалистической революции, т.е. к революционной диктатуре пролетариата. Отсюда и вполне ожидаемые результаты.

И еврокоммунизм до сих пор ещё не прошёл, практика провала еврокоммунистов в СССР и Европе ещё не всех убедила в тупиковости этой идеологии и политики.

Г.

Ревизионистская программа КПСС, принятая в 1961 году, знаменовала разрешение внутрипартийного кризиса в интересах пробуржуазных сил, приведённых хрущёвским окружением в руководящие круги партии. Их руководящий костяк находился в ЦК партии и руководил всем идейным переворотом. Это члены политбюро и секретари ЦК КПСС, руководящие академики, секретари обкомов и горкомов рубежа 1950‑х – 1960‑х годов. И это был главный идейный и политический удар по мировой системе социализма.

Но сама система социализма выстояла, нанесла ответный удар мировому империализму, от которого он раскалывается внутри (в США), а также в мире: гегемония США разваливается, в системе капитализма под гегемонией США возникают несколько экономических зон, в каждой из которых зреют национальные конфликты. Так что общий кризис империализма обострился. И возможно, что ещё поколение ветеранов КПСС увидит осколки Paх Ameriсana…

5. А что в итоге? О конце революционной диктатуры пролетариата и об отмирании государства диктатуры рабочего класса

А в итоге «ансамбль теоретиков» идейно разоружил на ХХ съезде КПСС руководство партии, извратил историю партии и ленинское учение, набрал кадровую базу для подмены идеологии и мировоззрения марксизма буржуазным эклектизмом, и повёл эту буржуазную команду к политическому перевороту. Об этой политике, видимо, нужные оппортунистам комбюрократы в соцстранах знали, поэтому никаких завершений переходных периодов при помощи революционных диктатур пролетариата не произошло. Даже там, где были осуществлены «реформы» в сельском хозяйстве.

А те государственности, которые там образовались, нигде не перешли в режимы отмирающего государства – отмирающей диктатуры рабочего класса, т.е. в режимы подлинно социалистического государства. Вернее, они были переведены в режимы разрушаемых социалистических государств. Подверглось отрицанию даже плановое начало общественной экономики, хотя сначала и не в полной мере.

А что теперь?

Теперь продолжается всемирная эпоха империалистических войн и пролетарских революций… А, следовательно, продолжается и период революционных диктатур пролетариата в каждой отдельной стране, совершившей социалистическую революцию и приступившей к социалистическим преобразованиям. Такое государство – закон для общества, переходящего из капитализма в коммунизм (в первой фазе – социализм). И нарушать его могут только трусы, предатели и враги пролетариата и всех трудящихся.

Теперь и России надо начинать всё с самого начала. Имея в виду, что первая половина пути нам известна, а во второй мы знаем лоцию и можем, избегнув старых подводных скал, уберечься и от новых опасностей на основе большого опыта и его теоретического осмысления в последние годы.

Теперь Россия и её рабочий класс готовится к возрождению в более благоприятных внешнеполитических условиях, при помощи братских социалистических стран, при остром экономическом и политическом кризисе мировой экономической и политической системы империализма, при развитом промышленном производстве и соответствующем рабочем классе, имея возможность рассчитывать на помощь развивающихся государств Азии, Африки и Латинской Америки.

Теперь зреет ситуация, подходящая для самых смелых социалистических проектов, планов, преобразований. Дело за людьми с глубокими научными знаниями, с сильной волей, с человечными чувствами, целями и страстями. Такие люди уже длительное время готовятся широкой советской пропагандой и агитацией многочисленных кружков, клубов, интернет-каналов, блогеров, газет, журналов, книг, конференций, семинаров, общественных и общественно-политических организаций и партий.

Список литературы, для самостоятельного изучения

1. Ленин В. И. «Государство и революция»: https://bibl.fra-mos.ru/gosudarstvo-i-revolyuciya/;
2. Маркс К. «Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г.»: https://www.politpros.com/library/14/31/
3. Маркс К., Энгельс Ф., Коммунистический манифест: https://bibl.fra-mos.ru/manifest-kommunisticheskoj-partii/
4. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения (1-е и 2-е изд.) (письмо к И. Вельдемейеру надодиться в 28 томе, Воззвание Генерального Совета Интернационала в 17, К критике проекта социал-демократической программы том 22,Письмо В. Бракке от 05.05. 1875 г том 19): https://bibl.fra-mos.ru/polnoe-sobranie-sochinenij-2/
5. Маркс К., Энгельс Ф. Избранные письма: https://istmat.org/node/59955
6. Маркс К. Критика Готской программы. Предисловие Ф. Энгельса: https://bibl.fra-mos.ru/kritika-gotskoj-programmy/
7. Ленин В. И. Государство и революция: https://bibl.fra-mos.ru/gosudarstvo-i-revolyuciya/
8. Ленин В. И. Пролетарская революция и ренегат Каутский: https://bibl.fra-mos.ru/proletarskaya-revolyuciya-i-renegat-kautskij/
9. Ленин В. И. Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата: https://bibl.fra-mos.ru/ekonomika-i-politika-v-epoxu-diktatury-proletariata/
10. Ленин В. И. Собрание сочинений в 55 томах. Изд.5 (К четырехлетней годовщине Октябрьской революции находится в 44 томе, Доклад на собрании большевиков – участников Всероссийского совещания Советов рабочих и солдатских депутатов 4 (17) апреля 1917 года в 31 томе, Лучше меньше, да лучше том 45): https://bibl.fra-mos.ru/polnoe-sobranie-sochinenij-v-55-tomax/
11. Сталин И. В. Вопросы Ленинизма. Изд. 9-е, М., Партиздат, 1933 г.: https://bibl.fra-mos.ru/voprosy-leninizma/
12. Советские конституции. Хрестоматия. Сост. Д.В. Кузнецов: https://bibl.fra-mos.ru/sovetskie-konstitucii-xrestomatiya/
13. Казеннов А. С., Попов М. В. Советы как форма государственной власти: https://bibl.fra-mos.ru/sovety-kak-forma-gosudarstvennoj-vlasti/
14. И. В. Сталин – вождь строительства социализма. Материалы научно-практической конференции, посвященной 140-летнему юбилею И. В. Сталина 24 августа 2019 года пос. Ульяновка, Ленинградская область: https://bibl.fra-mos.ru/i-v-stalin-vozhd-stroitelstva-socializma/
15. Краткий курс истории ВКП (б). История Всесоюзной Коммунистической Партии (большевиков). Краткий курс. Под редакцией комиссии ЦК ВКП(б) одобрен ЦК ВКП(б) 1938 год: https://bibl.fra-mos.ru/kratkij-kurs-istorii-vkp-b/
16. Стенограммы Съездов партии: https://bibl.fra-mos.ru/sezdy-rsdrp-rpk-b-vkp-b-kpss/
17. Платошкин Н. Н. Экономическое соревнование ГДР и ФРГ в 50-е годы: был ли у социализма шанс?: https://docs.google.com/document/d/1MwAD5yY3hoeeWx-0deRgPXmzkPBJo_JwdemyKRw5GtE/mobilebasic

[1]        Для фейербаховских материалистов поясняю: В. И. Ленин вспоминал идею диктатуры пролетариата несколько раз. Например, в работе «Государство и революция» (т.33) стр. 24. Но ещё в подготовительном тексте к этой работе он сомневался: «…говорили ли Маркс и Энгельс до 1871 г. о «диктатуре пролетариата»? Кажется, нет!». Там же, с.159 (см.также стр. 349). Сравни: Т.39, с.268; Т.44,с.307

[2]        Маркс К. Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г.»/ Соч.Т.7, с. 30

[3]        Там же, с. 91

[4]        Маркс К. Письмо В. Либкнехту от 06.04.1871 / Маркс К. и Энгельс Ф. Избранные письма. М.: ОГИЗ, 1947, с.262; Письмо к Л. Кугельману от 12.04 и 17.04.1871 года (Там же, с.262, 264)

[5]        Воззвание Генерального Совета Интернационала. 30 мая 1871 года / Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т.17с.317 и след.

[6]        Смотри выше эту цитату полностью. Правда, без курсива.

[7]        Ниже будет объяснено: почему тогда оно было не так существенно.

[8]        Ленин В. И. Государство и революция / Ленин В.И. Полн.собр.соч. Т.33, с.35 и 86-87.

[9]        Ленин В. И. Пролетарская революция и ренегат Каутский / Там же. Т.37, с.241 и 245

[10]      Ленин В. И. Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата / там же. Т.39, с. 271-282. Нет этого различения и в подробном плане этой статьи. Хотя здесь оно было бы очень уместно. И это не случайность.

[11]      Там же, с.245. Без курсивов.

[12]      В «Государстве и революции» при пересказе этой цитаты В. И. выделяет курсивом «диктатура пролетариата», не вспоминая определение «революционная». См. Т.33, стр.35.

[13]      Ленин В. И. К четырехлетней годовщине Октябрьской революции / Ленин В. И. Там же. Т.44, с.147

[14]      Сталин И. В. Об основах ленинизма» / Сталин И. В. Вопросы ленинизма. Изд.11. М., 1952, с.30

[15]      Сталин И. В. Отчетный доклад на XVIII съезде партии / Сталин И. В. Вопросы ленинизма. С.640

[16]      Там же.

[17]      Ленин В. И. Государство и революция. Т.33, с.98

[18]      Подробнее об этом см.: Казеннов А. С., Попов М. В. Советы как форма государственной власти. М, 2019, с. 48-54

[19]      Подробнее об этом си.: Дегтярев Д. Б. И. В. Сталин о Конституции Союза СССР 1936 года / И. В. Сталин – вождь строительства социализма»: Материалы научно-практ. конф. 24 августа 2019 года. СПб., 2019, с. 65-67

[20]      «Информационное совещание представителей некоторых компартий в Польше в конце сентября 1947 года.» отсутствует в свободном доступе, есть в предложениях о продаже, возможно и там продаётся воздух. [прим.ред.]

[21]      Информационное совещание представителей некоторых компартий. В Польше в конце сентября 1947 года. М.: ОГИЗ, 1948, с.14

[22]      Там же. С.15

[23]      Там же.

[24]      Там же. С.16

[25]      Там же. С.211. Но в декабре 1947 года принята конституция, где НРБ признана формой диктатуры пролетариата.

[26]      Там же. С. 231-232

[27]      Там же. С.273

[28]      Ленин В. И. Доклад на собрании большевиков – участников Всероссийского совещания Советов рабочих и солдатских депутатов 4 (17) апреля 1917 года / Полн.собр.соч.Т. 31, с.110

[29]      ХХ съезд КПСС. Стенографический отчет. Т.1. М.:, 1956, с.38 — 41

[30]      Там же, с.39

[31]      Энгельс Ф. К критике проекта социал-демократической программы 1891 года / Маркс К., Энгельс Ф. Соч., Т. 22, с.236

[32]      ХХ съезд КПСС… С.313

[33]      Сталин И. В. Доклад о политическом положении/Шестой съезд РСДРП (б). Протоколы. М.,1958. С.114

[34]      Краткий курс истории ВКП (б). М., 1938. С.178

[35]      Маркс К. Письмо В. Бракке от 05.05. 1875 г ./ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.19, с.12

[36]      Маркс К. Критика Готской программы / Там же, с.27

[37]      Это отдельная большая тема. См. материалы конференции: «Сталин – вождь строительства социализма».СПб, 2019

[38]      Основы марксистской философии. Учебник. М.: Изд.полит. лит-ры, 1963 год, с. 501.

[39]      Стенографический отчет: «Торжественное заседание Центрального Комитета КПСС, Верховного Совета СССР и Верховного Совета РСФСР 3-4 ноября 1967 г.: «50 лет Великой Октябрьской социалистической революции». М.: Изд-во полит. лит-ры, 1967, с. 91

[40]      Платошкин Н. Н. Экономическое соревнование ГДР и ФРГ в 50-е годы.

[41]      Ленин В. И. Лучше меньше, да лучше / Ленин В. И. Полн.Собр.Соч. Т.45, с.405