(По лекции М.В. Попова «Анализ работы И.В. Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР»)
Главная мысль, которую я хочу провести, состоит в том, что Сталин человек гениальный, выдающийся, который сделал очень много для развития нашего производства, нашей экономики и для развития теории социализма, но, в то же время, некоторые положения его, несомненно, интересной работы «Экономические проблемы социализма в СССР» содержат непоследовательности и недостатки, на которые необходимо указать и прояснить, чтобы эти ошибки и неточности не помешали нам в дальнейшем построении коммунистического общества.
Начать хочу с того, чтобы обратить ваше внимание на такое положение, которое, на мой взгляд, является самым ярким выражением того теоретического достижения, которое сделал Сталин. Он показал, что те старые, товарные, денежные формы, которые использовались в капиталистической экономике — при социализме меняют своё содержание. Он показал, что не только есть новые экономические формы, такие как план, нормирование труда и так далее, но есть и такие формы, которые сохраняют внешнюю товарную оболочку, но, на самом деле, ничего товарного в себе уже не содержат.
Например, в ответе товарищу Ноткину Александру Ильичу: «По пункту третьему. Из Ваших рассуждений вытекает, что средства производства и прежде всего орудия производства, производимые нашими национализированными предприятиями, Вы рассматриваете, как товар. Можно ли рассматривать средства производства при нашем социалистическом строе, как товар? По-моему, никак нельзя. Товар есть такой продукт производства, который продаётся любому покупателю, причём при продаже товара товаровладелец теряет право собственности на него, а покупатель становится собственником товара, который может перепродать, заложить, сгноить его. Подходят ли средства производства под такое определение? Ясно, что не подходят. Во-первых, средства производства «продаются» не всякому покупателю, они не «продаются» даже колхозам, они только распределяются государством среди своих предприятий. Во-вторых, владелец средств производства — государство при передаче их тому или иному предприятию ни в какой мере не теряет права собственности на средства производства, а наоборот, полностью сохраняет его. В-третьих, директора предприятий, получившие от государства средства производства, не только не становятся их собственниками, а наоборот, утверждаются, как уполномоченные советского государства по использованию средств производства, согласно планам, преподанным государством. Как видно, средства производства при нашем строе никак нельзя подвести под категорию товаров.
Замечу, что категория «себестоимость» отсутствует в политической экономике капитализма. Нельзя говорить о себестоимости товара, ведь если это на самом деле товар, то говорят об издержках производства. Возьмите третий том «Капитала» — там говорится «издержки производства», никакой «себестоимости» там и духа нет. Стоимость выступает на поверхности как цена производства, а цена производства — это издержки производства плюс средняя прибыль. Вот формула цены производства, которая является основой цен на поверхности капиталистического производства.
Почему же в таком случае говорят о стоимости средств производства, об их себестоимости, об их цене и тому подобное? По двум причинам. Во-первых, это необходимо для калькуляции, для расчётов, для определения доходности и убыточности предприятий, для проверки и контроля предприятий. Но это всего лишь формальная сторона дела. Во-вторых, это необходимо для того, чтобы в интересах внешней торговли осуществлять дело продажи средств производства иностранным государствам. Здесь, в области внешней торговли, но только в этой области, наши средства производства действительно являются товарами, и они действительно продаются (без кавычек). Выходит таким образом, что в области внешнеторгового оборота средства производства, производимые нашими предприятиями, сохраняют свойства товаров как по существу, так и формально, тогда как в области экономического оборота внутри страны средства производства теряют свойства товаров, перестают быть товарами…»
В поддержку Сталина можно вспомнить, как Ленин писал в Наказе от Совета труда и обороны местным советским учреждениям: «Государственный продукт, продукт социалистической фабрики, обмениваемый на крестьянское продовольствие, не есть товар в политико-экономическом смысле, во всяком случае – не только товар, уже не товар, перестаёт быть товаром». Также в замечаниях Ленина на «Экономику переходного периода» Бухарина, на то, что у Бухарина написано: «при капитализме производится товар, а при социализме продукт», – Ленин замечает «неточно, надо написать: продукт, идущий в потребление не через рынок».
Сталин далее продолжает: «…перестают быть товарами и выходят за пределы сферы действия закона стоимости, сохраняя лишь внешнюю оболочку товаров (калькуляция и прочее). Чем объяснить это своеобразие? Дело в том, что в наших социалистических условиях экономическое развитие происходит не в порядке переворотов, а в порядке постепенных изменений, когда старое не просто отменяется начисто, а меняет свою природу применительно к новому, сохраняя лишь свою форму, а новое не просто уничтожает старое, а проникает в старое, меняет его природу, его функции, не ломая его форму, а используя её для развития нового. Так обстоит дело не только с товарами, но и с деньгами в нашем экономическом обороте, так же, как и с банками, которые, теряя свои старые функции и приобретая новые, сохраняют старую форму, используемую социалистическим строем».
Здесь, в поддержку Сталина можно вспомнить ленинское положение о том, что банки уже при капитализме становятся, по существу, органами общественного счетоводства. И вот эту бухгалтерскую функцию они могут и должны выполнять и при социализме, уже переставая быть банками в точном политико-экономическом смысле: «Если подойти к делу с точки зрения формальной, с точки зрения процессов, происходящих на поверхности явлений, можно прийти к неправильному выводу о том, что категории капитализма сохраняют будто бы силу в нашей экономике. Если же подойти к делу с марксистским анализом, делающим строгое различие между содержанием экономического процесса и его формой, между глубинными процессами развития и поверхностными явлениями, то можно прийти к единственно правильному выводу о том, что от старых категорий капитализма сохранилась у нас главным образом форма, внешний облик, по существу же они изменились у нас коренным образом применительно к потребностям развития социалистического народного хозяйства». Это совершенно чёткие последовательные ясные блестящие положения, и в этом абзаце они относятся уже не только к средствам производства, а вообще ко всему социалистическому хозяйству.
Также надо сказать, что эта работа Сталина – не монография, которая имеет единый план. Это, во-первых, замечания на готовящийся учебник политэкономии, в котором дело далеко ушло в товарную сторону. Во-вторых, это отдельные письма отдельным авторам. Поэтому вполне цельной экономической работы они не образуют. У Сталина, к сожалению, серьёзной экономической работы, хотя бы одной, которая была бы посвящена вопросам экономики — нет. Кроме того, к сожалению, и сам Сталин, в этой работе, несколько «разношёрстной», не во всем стоит последовательно на марксистско-ленинской позиции. Я бы это по большей части отнёс не к тому, что он просто не последователен, а к тому, что для того, чтобы эти вопросы решить верно, нужно обязательно строго следовать диалектическому методу.
Я хочу обратить внимание на некоторые моменты, которые показывают непоследовательность Сталина в этом отношении. И это напоминание нам о том, что надо двигаться вперёд, основываясь на том, что сделал товарищ Сталин, а не отступать от его же коренных положений. Поэтому, если в одной и той же работе Сталина мы находим противоположные положения — нам надо решить, какое из них является прогрессивным, а какое уже отстало или является ошибочным. Первое надо взять на вооружение, второе – отбросить, как устаревшее и неверное.
Первый момент, вот, что Сталин говорит об экономических законах при социализме: отдельные экономисты «считают, что ввиду особой роли, предоставленной историей Советскому государству, Советское государство, его руководители могут отменить существующие законы политической экономии, могут «сформировать» новые законы, «создать» новые законы». Ошибочная точка зрения? Ошибочная. Сталин и пишет: «Эти товарищи глубоко ошибаются. Они, как видно, смешивают законы науки, отражающие объективные процессы в природе или обществе, происходящие независимо от воли людей, с теми законами, которые издаются правительствами, создаются по воле людей…» Казалось бы, Сталин противопоставляет этим ошибочным точкам зрения другую, но эта точка зрения сводится к тому, что есть некие «законы науки». Так они «законы науки» или законы производства? Или законы экономики? Или законы действительности? Закон это что? Закон — это спокойное в явлении. Это то, что надо брать в действительности, но не поверхность этой действительности, а то глубинное, коренное, повторяющееся, сохраняющееся в изменениях. А не то, что написано в науке, что является лишь теоретическим отражением или выражением этих законов. Так что это не «законы науки», а законы производства. Это не случайная описка. Я хочу обратить внимание на то, что и дальше это повторяется, что законы понимаются Сталиным, как некие «законы политэкономии», а не «политэкономия, как отражающая законы экономики».
«Люди могут открыть эти законы, познать их, изучить их» — здесь у Сталина они понимаются совершенно однозначно, как объективные. «Значит ли это, что например, результаты действий этих законов природы, результаты действий сил природы…» — тут уже «законы природы», они уже понимаются верно, как законы природы, то есть как объективные, а не как «законы науки». А вот когда автор уходит от законов природы к законам общества, то говорит нередко о некоторых «законах науки»: «Наоборот, вся эта процедура осуществляется на точном основании законов природы, законов науки…» — законов, открытых наукой, законов, которые отражены в науке, которые выражены в науке, которые научно выявлены и так далее. Но это не «законы науки», то есть законы, по которым построена сама наука, это законы общества, отражённые научной формулировкой.
Вот посмотрите, как сказано у Сталина: «То же самое надо сказать о законах экономического развития…» — надо бы сказать «то же самое», а говорится: «о законах политической экономии…» — «законы политической экономии» или «законы, которые формулирует политэкономия», имея в виду законы экономической жизни? — «всё равно, идёт ли речь о периоде капитализма или о периоде социализма. Здесь так же, как и в естествознании, законы экономического развития являются объективными законами, отражающими процессы экономического развития», — «объективные законы, отражающие процессы экономического развития» или те формулировки законов, которые даются в политической экономии, отражают законы объективного развития, отражают объективные экономические законы? И этот недостаток, к сожалению, у Сталина по отношению к экономическим законам есть.
Идём дальше. Читаем у Сталина: «Говорят, что некоторые экономические законы, в том числе и закон стоимости, действующие у нас при социализме, являются «преобразованными» или даже «коренным образом преобразованными» законами на основе планового хозяйства. Это тоже неверно. Нельзя «преобразовать» законы, да ещё «коренным образом», — правильно, — «Если можно их преобразовать, то можно и уничтожить, заменив другими законами. Тезис о «преобразовании» законов есть пережиток от неправильной формулы об «уничтожении» и «сформировании» законов», — казалось бы, какой вывод отсюда должен быть сделан? Что, у нас основной закон капитализма может действовать при социализме? Закон стоимости, согласно Энгельсу, является основным экономическим законом всякого товарного хозяйства, и, следовательно, и высшей его формы, то есть капиталистического товарного хозяйства. Может «основной закон капиталистического хозяйства» действовать при социализме? Основа-то противоположная. А получается, что у Сталина вроде бы он действует. Хотя упомянутая в самом начале цитата Сталина, это исключает.
Обратите внимание, что редко употребляется, но употребляется, что социализм — это низшая фаза коммунизма; но как-то не всегда и иногда смешивается c переходным периодом. Переходный период имеет капиталистический уклад, а в капиталистическом укладе действует основной экономический закон капитализма. Он преходит вместе с самим капиталистическим укладом, а в коммунистическом укладе соответственно становится основным закон потребительной стоимости.
Далее, я хочу обратить внимание на формулировки, которые пошли вроде бы от этой книги и которые не очень удовлетворительны: «общенародное достояние», «общенародные средства производства», «общенародная собственность». Собственность общественная или народная?
Если вы возьмёте всех членов общества россыпью без общественных связей – будет «народ». А если возьмёте общество организованное, в том числе с помощью партии и государства, то вы получите «общество». Организованное общество, между прочим, имеет Советское Государство и государственная собственность является формой общественной собственности. А говорить, что «государственная собственность общенародная» — не оттуда ли появилась «общенародное государство»? А если общенародная собственность, а собственность — это основа, то тогда и государство общенародное. Так мы приедем к тому, к чему в итоге приехали в 1961 году – к отрицанию диктатуры пролетариата при социализме.
Общественная собственность. Кто субъект? Общество. Как только в качестве субъекта владения выделяется какая-либо часть общества – это уже частная собственность. Даже 70% в собственности общества — это часть. Поэтому государственная собственность — это ещё собственность только на часть средств производства. А ещё есть кооперативно-колхозная собственность, она при наличии государственной, подчиняет всё производство обществу и тогда все средства производства, основные и решающие, становятся общественной собственностью в формах – государственной и кооперативно-колхозной. А что у нас нередко пишут? Разделяют это механистически, государственное это общенародное, а колхозная – это кооперативная. Что значит
кооперативная? Частная что ли? Если собственность части общества, то частная собственность. Это грубая ошибка. Две формы одной, общественной собственности, а не «две собственности», вот в чём тут различие. Две формы одной общественной собственности. По-разному общественная собственность в разных формах подчиняет производство общественным интересам, и в городе, и в деревне. Товарищ Сталин ставит правильный вопрос: «какова должна быть судьба товарного производства после того, как обобществлены все средства производства», — обобществлены, а не «обобщенароднены», средства производства. У Маркса говорится: «противоречие между общественным характером производства и частной формой присвоения», а не «народным характером производства», такого производства нет.
Далее, давайте вспомним «Капитал» Маркса, про который Ленин говорил, что нельзя его вполне понять, в особенности его первой главы, не проштудировав всей «Логики» Гегеля. Надо понять, что из этой клеточки капитала, из товара, развивается капитал. Мы даже знаем, как он развивается: простая случайная форма стоимости, потом эквивалентная форма стоимости, потом деньги, потом деньги товар деньги штрих, и вскоре находится такой товар, потребительная стоимость которого состоит в том, чтобы создавать бóльшую стоимость, чем стоит сам этот товар – «товар рабочая сила». И тогда деньги превращаются в капитал, то есть этот процесс превращения товарного производства в капиталистическое товарное производство составляет основу первого тома «Капитала». Читаем далее Сталина: «…можно ли считать, что товарное производство всё же приведёт к капитализму? Нет, нельзя считать» — к сожалению, это некоторых товарищей успокоило, не очень подготовленных. Усыпило их бдительность перед лицом таких высказываний: «у нас ведь социалистический товар», «у нас ведь социалистический рынок». Можно в шутку продолжить: «у нас же социалистическая проституция», «у нас же социалистическая эксплуатация». Так можно до многого договориться, прибавляй ко всему слово «социалистическая», и всё будет хорошо. Что, достаточно этого? Товар, если он товар по существу, ведёт в капитализм. Мы уже прошли то, через что не прошёл товарищ Сталин, к сожалению или к счастью для него, он не видел, чем это дело закончилось. Но мы через это прошли.
Я хочу сказать, что у Сталина это нельзя считать ревизионизмом, скорее это непоследовательность. Потому что на странице 14 говорится, как ни в чём не бывало: «общественная собственность на средства производства», а не «общенародная». И одни вытаскивают одно, другие вытаскивают другое. Таких, как я, которые вытаскивали у него то, что соответствует диалектике, то, что соответствует перспективам развития, оказалось, в общем, не так много. Но в дискуссии, которая была в 70 – 80 годах, представители непосредственно общественного характера производства разгромили товарников в области политической экономии. И ни на одной крупной научной конференции ни разу не получилось протащить рекомендации, что надо идти к рынку. То есть решение идти к рынку было принято политически, на партийном уровне, в связи с гниением партии, а не потому, что «экономисты сказали».
Читаем далее, смотрите как написано: «Конечно, когда вместо двух основных производственных секторов, государственного и колхозного, появится один всеобъемлющий производственный сектор с правом распоряжения всей потребительской продукцией страны, товарное обращение с его «денежным хозяйством» исчезнет как ненужный элемент народного хозяйства. Но пока этого нет, пока остаются два основных производственных сектора, товарное производство и товарное обращение должны остаться в силе…» Спрашивается: если общественная собственность одна в двух формах, то никакого обмена нет, потому что обмен предполагает переход из одной собственности в другую собственность, если две собственности: одна «общенародная», а другая «колхозная», – вот вам, пожалуйста, и обмен. А если обмен, то товарное обращение, а если товарное обращение, то вот мы и пришли назад, к капиталистическому способу производства.
Таким образом, вопрос здесь стоит, на самом деле, о форме и о содержании. Речь идёт об общественной собственности в двух формах, а не о двух собственностях. Если о двух собственностях, то тогда мы получаем совсем другой вывод. «…наше товарное производство коренным образом отличается от товарного производства при капитализме» — высказывания такого рода были широко распространены в период Косыгинских реформ 1965 года и они позволяли внедрять всё глубже и глубже товарное производство, достаточно было заявить, что это наше «социалистическое». А чего там нашего? Вот наши убийцы — это «социалистические» убийцы, вот наши ворюги – это «социалистические» ворюги, давайте и их поддерживать? Мало ли у нас есть такого при социализме, что является отрицательным явлением? Товарное производство — это антипод социалистического непосредственно-общественного хозяйства.
А с другой стороны, там же читаем: «Довольно абсурдно звучат теперь, при нашем строе, слова о рабочей силе, как товаре, и о «найме» рабочих…» — абсурдно? Абсурдно, согласен. А дальше Сталин рассказывает, что предметы потребления у нас — «товар». Опять неувязка! Если предметы потребления при социализме у нас «товар», то, следовательно, рабочий что-то обменивает. С кем? С обществом. Но поскольку «деньги» он получил от социалистического государственного предприятия — бумажки, эти же бумажки, как бы их вы ни понимали, «товары» они или «не товары», «деньги» ли — эти бумажки обратно ушли социалистическому государству, когда он отнёс эти бумажки в государственный же магазин. Короче: это движение бумаг вытолкнуло работнику продукт. А вот если продукт – это товар, то, значит, в обмен должен пойти другой товар. Какой? Про бумажки уже не может быть и речи, они уже совершили круговой путь: туда и обратно. Значит, единственное, что остаётся считать товаром —рабочая сила. Опять непоследовательность! И хотя, с одной стороны, Сталин правильно говорит, что рабочая сила «не товар», но если вы скажете, что предметы потребления «товар», то получается логически, что «рабочая сила — товар». И никуда от этого тогда не денешься. Получается логическое противоречие. Если думать, что Сталин не понимает, что социализм — это первая фаза коммунизма или коммунизм в первой фазе — это неверно. Из рассматриваемой работы это ясно. Например: «Следует отметить, что Маркс в своём труде «Критика Готской программы», где он исследует уже не капитализм, а между прочим первую фазу коммунистического общества, признает труд, отданный обществу на расширение производства, на образование, здравоохранение, управленческие расходы, образование резервов и так далее, столь же необходимым, как и труд, затраченный на покрытие потребительских нужд рабочего класса» — поэтому речь идёт именно о социализме, а не о переходном периоде. То есть предположения, что может быть Сталин рассматривает переходный период — не соответствуют действительности.
И вот негативная кульминация: «Вопрос о законе стоимости при социализме. Иногда спрашивают: существует ли и действует ли у нас, при нашем социалистическом строе, закон стоимости? Да, существует и действует», — а есть доказательства? Ведь если мы говорим, что эта книга — научный труд, то законы надо доказывать.
Что такое основной закон? Что такое закон стоимости вообще? Это означает, что надо доказать, что производство в целом— товарное, то есть не то, что есть отдельные элементы, товары и так далее, а всё производство товарное! Ведь были товары при рабовладении? Были. Товарным производство было при рабовладении? Не было. А феодальное производство было товарным производством? Нет, были отдельные элементы: кто-то производил, часть продуктов обменивали, в том числе за границей, роскошь привозили, всякого рода пряности и так далее. То есть какая-то часть обменивалась и часть производилась как товар, малая часть. А в целом феодальное производство было производством для удовлетворения потребностей помещика. А что производили крестьяне на своих участках, до разложения феодализма, которое началось уже в средние века? Производили предметы потребления для удовлетворения своих потребностей, а не для того, чтобы отправить в город. В город потом уже стали отвозить, тогда появились бедняки, середняки, кулаки. Кулаки — это капиталисты на селе. Бедняки и батраки — это люди, у которых есть только рабочая сила. И середняки, которые значительную часть производили как товары и действительно осуществляли товарное производство. «Закон стоимости» — это не просто название, это закон производства, и он не просто «закон», он основной закон товарного производства, товарного хозяйства.
А с другой стороны, у Сталина читаем: «Дело в том, что потребительские продукты, необходимые для покрытия затрат рабочей силы в процессе производства, производятся у нас и реализуются как товары…», — как товары — это верно. Вспомните: «А сама-то величава, выступает, будто пава» — так «будто пава» или «пава»? «Как товары» или «товары»? Если «как товары» — не будем спорить, форма-то товарная. У Сталина есть совершенно чёткий и ясный посыл и документ, который показывает, как надо понимать, что происходит с этими старыми товарными формами. И если мы будем говорить «как», то да, форма здесь используется, «как товар». Ну «прям как товары», и лавки «прям как лавки при капитализме», и «деньги прям как деньги». А это «деньги» при социализме? Нет. А где деньги? А деньги — это товары, а товары — это золото, серебро, платина. Материальные, то есть действительные товары. А бумажные деньги, это представители денег, что на них напечатают, то и будет. Их номинал зависит от того, что на них нарисуют; от затрат труда их номинал не зависит.
Вернёмся к закону стоимости, в работе есть и совершенно верная мысль: «Стоимость, как и закон стоимости, есть историческая категория, связанная с существованием товарного производства», — так? Так! А, значит, не действует закон стоимости при социализме!
Далее, ещё одно правильное положение, с которым нужно согласиться: «Совершенно неправильно также утверждение, что при нашем нынешнем экономическом строе, на первой фазе развития коммунистического общества, закон стоимости регулирует будто бы «пропорции» распределения труда между различными отраслями производства», — то есть на самом деле ничего он не регулирует. Он ничего не регулирует, но он как бы есть (опять противоречие). А вот потом появились «последователи» такие как Кронрод, Либерман, Петраков, Ракитский и другие, и «развили» неточности и непоследовательности в глупость и стали требовать: «дайте простор закону стоимости! Как это? Есть закон, а Сталин не давал ему регулировать!» Вся волна, весь рыночный вал разрушения экономики социализма шёл под знаменем «дайте простор закону стоимости» со ссылкой на товарища Сталина! Как только это было закончено, то и товарища Сталина долой, он не нужен, памятники сбросить, всё убрать. Как помните, руководящую роль партии убирали под лозунгом «вся власть Советам!» А когда убрали, тогда и Советы долой — Думу сделали и постреляли тех, кто сидел в Верховном Совете. Хотя это уже был буржуазный парламент.
Далее, «Вопрос об основных экономических законах современного капитализма и социализма», — к сожалению этот раздел тоже, на мой взгляд, неудовлетворителен. «Основной экономический закон капитализма – это такой закон, который определяет не какую-либо отдельную сторону или какие-либо отдельные процессы развития капиталистического производства, а все главные стороны и все главные процессы этого развития…», — в чём ошибка? В том что надо брать не главные стороны, которые стоят «наверху», а те, которые «внизу», в основе, фундаментальные, основные. Основной закон определяет основу товарного хозяйства — закон стоимости. Простой закон, но он не главный. Главные здесь государственные монополии, а в основе то что? В основе лежит товарное хозяйство. И товарное хозяйство приводит потом к монополиям через уничтожение капиталистами друг друга в ходе конкуренции. Поэтому основной экономический закон — это не «главный закон», это именно основной.
И снова: «Не является ли закон стоимости основным экономическим законом капитализма? Нет» — Ну как? Тут я могу сказать, что товарищ Сталин здесь пошёл в противоречие с товарищами Энгельсом, Марксом и Лениным. «Закон стоимости есть прежде всего закон товарного производства. Он существовал до капитализма и продолжает существовать, как и товарное производство, после свержения капитализма…» — опять ошибка! Дело в том, что товарным производством ни одно из производств до капитализма не было. Основным законом феодального хозяйства — закон стоимости не был, основным законом рабовладельческого производства — закон стоимости не был. А товары были. Почему? Да потому что они были на обочине этого производства. Основной закон феодального хозяйства совсем другой. Вы должны работать на барщине 3-4 дня в неделю, а если вы не будете работать, вас будут бить плетьми. «Более всего подходит к понятию основного экономического закона капитализма закон прибавочной стоимости, закон рождения и возрастания капиталистической прибыли», — опять ошибка! Это же не в основе, это же наверху. Основа-то товарная! Если вы гонитесь за деньгами, вы придёте к тому, чтобы гнаться за капиталом. И тогда вы придёте к погоне за прибавочной стоимостью. То есть в основе этой погони что лежит? Погоня за доходом. Не то важно, что я делаю, важно то, что я буду иметь, вот что лежит в основе. Поэтому основной закон капитализма — это закон стоимости, как и пишет Энгельс. Безусловно, все гонятся за прибылью. Почему? Потому что в основе лежит этот самый товарный закон.
***
В заключение анализа плюсов и минусов рассматриваемой работы нужно отметить следующее: тот, кто бывал на защитах диссертаций, докторских или кандидатских, знает, что обычно в конце каждый оппонент говорит примерно следующее: «это у защищающегося так, это у него не так, это не так, но, учитывая общий высокий уровень, эти отмеченные мною недостатки, не снижают общего высокого уровня работы». Так же хочется сказать и о работе И.В. Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР», что указанные непоследовательности и минусы, которые отмечены, никак не могут отменить вклада товарища Сталина в развитие экономической науки, и то, что сама книга оказалась не вполне последовательной, это второй вопрос. А основной вопрос в том, что это не снижает общего высокого уровня оценки этой теоретической работы.
